Квартет Дейлмарка. Книга 3. Вниз по великой реке - Диана Уинн Джонс

1

Я хочу рассказать про наше путешествие вниз по Реке. Нас пятеро. Старшая из всех – сестра Робин. Потом идут мой брат Гулл, потом Хэрн. Я – четвертая. Мое имя Танакви – так называется растущий вдоль Реки тростник.

Я одна выбиваюсь из общего ряда, поскольку самого младшего брата зовут Маллард [1], хотя мы все зовем его просто Утенком. Мы – дети Клости Улитки. Мы всю жизнь прожили в селении Шеллинг, у ручья, что впадает в Реку. Тут отличная рыбалка и хорошие пастбища.

Если вам по этому описанию показалось, что Шеллинг – славное местечко, то это зря. Деревушка маленькая, да и стоит на отшибе. А люди здесь угрюмые и противные – все, кроме нашей тети, Зары. Все поклоняются Реке как богу. А мы знаем, что это неправильно. Единственные настоящие боги – Бессмертные.

В прошлом году, как раз перед весенним половодьем, в Шеллинг с холмов пришли чужаки с котомками. Они сказали, что в нашу землю вторглись какие-то свирепые варвары из дальних земель и гонят всех прочь. Мы с Хэрном и Утенком отправились посмотреть на незнакомцев. Мы и не знали, что на свете есть еще какая-то земля, кроме Шеллинга. Но Гулл заявил, что земля очень большая, а Речной край занимает лишь ее середину. Иногда даже Гуллу случается сказать что-нибудь умное.

Чужаки оказались не очень интересными: точно такие же, как и жители Шеллинга, только перепуганные. Они наняли моего отца перевезти их через Реку – в наших краях она очень широкая – и ушли куда-то прочь, в сторону старой мельницы и еще дальше.

А потом, неделю спустя, появились другие люди – суровые и важные, в алых накидках, а под накидками – кольчуги. Они приехали верхом и сказали, что их послал король. В доказательство они привезли изображение золотого аиста в короне. Когда наш папа увидел этого аиста, то сказал, что они и вправду вестники короля.

На этих чужаков мы смотрели куда дольше, чем на тех, первых. Даже Робин, которая очень робкая и застенчивая, оставила стряпню, вышла и встала рядом с нами. Руки у нее были в муке. Храбрые незнакомцы улыбались ей, когда проезжали мимо, а один даже подмигнул и сказал: «Привет, красавица». Робин покраснела, но не убежала, как убегала от местных ребят, если те говорили что-нибудь такое.

Эти посланцы вроде как явились затем, чтобы собрать людей для войны с варварами. Они остановились у нас на ночь, и за вечер осмотрели всех наших парней и мужчин, и тем, которые оказались подходящими, велели собираться. Вроде как у них было право приказывать. То есть оно было у короля. Я тогда очень удивилась, потому что знать не знала, что над нами есть еще какой-то там король. Все засмеялись. И Робин, и Гулл, и папа, и даже Хэрн. Хотя Хэрн потом потихоньку признался, что думал, будто король – это один из Бессмертных, а вовсе не человек. Мы все согласились, что иметь над собой короля куда лучше, чем Звитта. Звитт – голова Шеллинга, старый зануда. У него рот широкий, как у лягушки, – наверное, потому, что Звитт только и говорит, что «не-ет!».

Вестники короля сообщили Звитту, что он тоже должен идти на войну, и он впервые не ответил «не-ет!». Сказали они это и Кестрелу Пустельге, мужу тети Зары. А Кестрел – он старый. Папа заметил, что раз так, видно, дела короля совсем плохи. А Хэрна это здорово обнадежило: если уж Кестрела берут, то ребят его возраста точно должны взять. А Гулл вообще промолчал. Хотя тем вечером вел себя просто препаскудно.

Хэрн потихоньку ушел в дом, чтобы помолиться Бессмертным – их изображения стояли в нишах над очагом. Он попросил, чтобы его признали годным для войны, и пообещал, что, если это сбудется, он освободит нашу землю от варваров. Я знаю, о чем он просил, потому что слышала это собственными ушами. Вовсе я и не подслушивала – просто сама пошла помолиться. Честно признаться, Хэрн здорово меня удивил. Он вечно насмехался над Бессмертными, потому что они не такие приземленные и понятные, как остальная наша жизнь. Уже по одному этому ясно было, как сильно ему хотелось на войну.

Когда Хэрн ушел, я встала на колени и попросила Бессмертных, чтобы они превратили меня в мальчишку, чтоб пойти на войну с врагами. Ростом я такая же, как и Хэрн, и жилистая, хотя Хэрн меня и побивает, если мы деремся. А Робин вечно вздыхает и обзывает меня сорвиголовой – наверное, потому, что я часто хожу растрепанная. Я очень серьезно молилась Бессмертным. И тоже, как Хэрн, поклялась, что освобожу нашу землю от варваров, если Бессмертные сделают меня мальчишкой. Но они мне не ответили. И я по-прежнему девчонка.

А потом подошел черед нашего отца и Хэрна идти к людям короля. Они сразу же выбрали отца. А Хэрна отправили восвояси – он, мол, слишком молодой и тощий. А вот Гулл – высокий и крепкий. И ему сказали, что он может пойти на войну, если хочет и если отец не станет возражать, но они его заставлять не станут. Они были честные, эти посланцы. Конечно же, Гулл захотел идти на войну. Но мой отец, узнав, что у него есть выбор, не очень-то соглашался пускать его. А потом он подумал о бедном старом дяде Кестреле и сказал Гуллу, что тот может идти, если пообещает присматривать за дядей. Гулл вернулся домой счастливый и принялся хвастаться. Тогда я ему и сказала, что он паршивец. А Хэрн чуть не плакал.

Наутро гонцы отправились в следующее селение, чтобы и там тоже набрать людей, а мужчинам Шеллинга дали неделю на сборы.

И всю эту неделю мы только и делали, что ткали, пекли, ковали, штопали и чинили, собирая Гулла с папой в путь. Хэрн всю дорогу ходил задумчивый и Утенка тоже вгонял в тоску. Робин говорит, что я была не лучше, но это вовсе не так. Я, чтобы утешиться, стала играть в воинственную и свирепую Танакви Ужас Варваров. Когда посланцы короля вернулись в Шеллинг, я вообразила, будто они слыхали про такую воительницу и их специально прислали сюда, чтобы разыскать меня и позвать на битву.

Я рассказала все это нашим Бессмертным, чтобы оно стало больше похоже на правду. Теперь жалею об этом. Нельзя врать Бессмертным.

Всякий раз, как тетя Зара заходила к нам, Робин ей жаловалась, что мы совсем от рук отбиваемся. Но тетя все равно продолжала к нам заглядывать, и всякий раз благодарила папу за то, что он приставил Гулла присматривать за Кестрелом, и обещала в ответ присмотреть за нами, когда папа с Гуллом уедут. Только все это были пустые слова. Потом она к нам и близко не подошла. Но думаю, что папа ей верил, и от этих обещаний ему было легче на душе.