Всплеск внезапной магии - Диана Уинн Джонс

Звали его Марк Листер, а настоящий его титул засекречен. На жизнь он зарабатывал компьютерами. Ему всегда нравилось, что его профессия так далека от колдовства и к тому же приносит приличный доход, не вынуждая задействовать колдовские способности — разве что от случая к случаю. Одевался он по-деловому, в дорогие графитово-серые костюмы, следил, чтобы его бледное лицо было идеально выбрито, а тусклые волосы подстрижены самым консервативным образом, а поскольку он был среднего роста, не толст и не тонок, то выглядел, можно сказать, неприметно. Это ему тоже нравилось. Он позволял себе лишь один намек на свою тайную деятельность: всегда носил широкополую шляпу, как скрытую аллюзию на карту Таро «Маг». Его не тревожило, что, если не принимать во внимание шляпу, почти все знакомые считали его бесцветным и лишенным чувства юмора. Тревожили его исключительно современные тенденции в геополитике.

Размышляя об этих тенденциях, Марк Листер загрузил в компьютеры в своем кабинете кое-какие данные. Сначала он занимался этим от безысходности — лишь бы не сидеть сложа руки, а делать вид, будто контролируешь то, что уже давно вышло из-под контроля. Картина, сложившаяся из полученных результатов, так его напугала, что он не поленился написать особую исследовательскую программу. После этого он остался в кабинете на ночь и запустил ее.

Его отсутствие дома потребовало тщательного заблаговременного планирования. Жена Марка Листера, Поли, и сама была незаурядной колдуньей, а Марк на этом этапе не был готов доверять никому, тем более жене. Еще до перерыва на обед он позвонил ей и предупредил, что не придет ночевать из-за неожиданного совещания в Бирмингеме. Выгадав таким образом время, он создал симулякр самого себя и отправил его в Бирмингем обедать с другим неприметным симулякром на тот случай, если самой Поли или мало ли еще кому-нибудь вздумается проверить его слова. Остаток дня он посвятил восстановлению сил, которых на все это потребовалось очень много. Вечером, когда партнеры и сотрудники ушли, Марк принялся за работу. Первым делом он заколдовал кабинет, чтобы ни у охранников, ни у уборщицы не возникло искушения войти, пока он там, и сложилось впечатление, будто в кабинете никого нет. Потом заблокировал телефоны и факсы, чтобы не отвлекали во время особенно деликатного колдовства. Все это было довольно просто, однако Марк понимал, что, если его опасения обоснованны, нельзя позволить себе ни малейшей оплошности. Когда в кабинете стало тихо и на взгляд любого стороннего наблюдателя он превратился в обычную пустую комнату, слегка подсвеченную зелеными огоньками сигнализации, Марк уже весь дрожал и обливался потом. Ему пришлось приводить себя в чувство колдовскими средствами, прежде чем взяться за сложнейшую систему мельчайших волшебных импульсов, целью которых было не дать никому — никому на свете! — заметить, что за данные к нему потекут. Поскольку программе предстояло получить доступ к большому числу совершенно секретных файлов, необходимо было разослать и другие импульсы, чтобы замаскировать утечку. В этом Марк не мог рассчитывать на одни лишь высокие технологии.

— А вдруг окажется, что у меня просто фантазия разыгралась? Тогда все старания впустую, — пробормотал он.

Но на самом деле он не считал, что это фантазия, и колдовство его было точным, мощным и тщательным, как никогда.

Доделав работу, он немного походил по кабинету туда-сюда, выжидая, когда рассеется избыток энергии. Не хотелось бы, чтобы она повредила компьютеры. Но и потом, запустив наконец программу, он поймал себя на том, что по-прежнему шагает по кабинету, страшась повлиять на ее работу. Чушь. Он уже десять лет работал с подобного рода силами. Но ему все равно было страшно. Он остановился и вцепился обеими руками в металлический стул — не совсем холодное железо, сокрушенно подумал он, но все же поможет рассеять любые выбросы необузданной магии, если он не сдержится, — и так и стоял, опираясь на него, все время, когда не требовалось наблюдать за программой.

Появились первые результаты. Марк выпустил стул из рук, решив сначала сделать распечатки, а затем запросить прогноз, и почувствовал, как металлические трубки хрустят и словно бы крошатся у него под пальцами. Он не без раздражения опустил глаза и посмотрел на стул. И в ужасе отпрянул. Стальные детали превращались в рыжую руду с какими-то черными ломкими вкраплениями. Пластмассовое сиденье все пошло желтоватыми, сухими, кудрявыми перьями, и от него резко запахло химией.

Марк мрачно отряхнул с ладоней рыжую пыль. Несомненно, стул был всего лишь символом его нынешнего настроения — то есть он уповал на это, — но выглядело все так, словно его самые худшие опасения подтвердились даже раньше, чем он задал последний вопрос.

Он его задал. И забрал распечатки. И все стер, а потом мягко и осторожно прошел все этапы в обратном направлении и старательно замел все следы, и магические, и технологические, везде, где искал данные, и в самом кабинете. На рассвете он взял портфель и посмотрел на бывший металлический стул — это было последнее, с чем оставалось разобраться. Стул стоял посреди комнаты — невозможная гнутая конструкция из красной глины, только черные частички теперь светились блеклым тошнотворно-зеленым. При виде частичек Марк нахмурился. Потом в порядке эксперимента указал на ближайшее зеленое пятнышко властной, но ласковой дланью. Пятно в ответ вздулось и лопнуло. Поерзало, покрутилось, увеличилось — и выпустило два круглых зеленых листочка на тонком белом стебельке.