Другой выбор - Даша Art Страница 9

Я наклоняю голову вниз, тормошу волосы, создавая объем, затем резко отбрасываю голову назад.

Жесть, но мне подходит.

Снимаю одежду, оставаясь в нижнем белье. Нахожу туфли на шпильке, которые подарила мне горячо любимая матушка, напяливаю их.

Готово!

Я ложусь на кровать, чувствуя отвращение. Закрываю глаза. Я хочу представить себя на месте мамы. Каково это – быть такой, как она? Каково это – быть сучкой, трахающейся со всеми без разбора?

Скоро узнаю…

***

И я так не узнала.

Не скажу, что меня это радует. Если бы узнала, глядишь не оказалась бы в такой заднице.

Время обеда. Я жутко голодна. Утром мой желудок отказался принимать пищу, а вот сейчас, к моему раздражению, он активно требует подпитки.

Я проворчала, но все же смиренно пошагала в столовую. Сэндвич, яблоко, сок – вот и все содержание моего подноса.

– Не густо, – выдает Пегги, садясь возле меня.

Я поджимаю губы, считая до пяти, чтобы не послать её на хер. Честно сказать, я на грани. Две непонимающие открытых намёков и признаков недружелюбия девушки садятся напротив меня.

– То, что ты ешь как четверо здоровых парней, – усмехается Рут, тыкая пальцем в поднос Пегги, – не значит, что все могут запихнуть в себя столько углеводов.

Пегги пожимает плечами, ехидно улыбаясь. Я смотрю на поднос Пегги, понимая, о чем говорит Рут. Еды и правда хватило бы на четверых, или даже больше. Гора углеводов и тонна калорий. Если бы мне показали такой поднос год назад, я бы упала в обморок.

Раньше я занималась подсчетом калорий. Считала все, что собралась отправить в рот. Сельдерей и капуста брокколи были моими лучшими друзьями. Но мне пришлось изменить своим привычкам: в тюрьме нет раздельного питания. Там действует только одно правило: ешь, что дали, или сдохни от голода.

Воспоминания о тюремной еде не способствуют хорошему аппетиту. Я морщусь, но поднимаю свой сэндвич, откусываю. На вкус неплохо.

Пегги обхватила бургер двумя руками, впилась в него зубами, поигрывая бровями, явно раззадоривая Рут. Та фыркнула, отправляя в рот морковную палочку.

– Ты не очень разговорчива, да?

Я резко поднимаю голову.

– О, Шейн! – Рут оживилась. – Садись с нами!

– Привет. – Парень улыбнулся, ослепляя белизной зубов. Я вновь уткнулась в сэндвич. Он опускается на стул возле меня.

– Может, уже скажешь, как тебя зовут?

Я вновь проигнорировала его вопрос. Может, уже стоит понять, что я не желаю знакомиться? Ни с кем!

– Салли Дэвис! – выпаливает Рут. Пегги толкает её в бок. – Ау!

– Ну что ты за человек? – промычала Пегги, дожёвывая. – Человек должен сам называть своё имя.

– Так, она нам свое имя и не называла. – Рут всплеснула руками. – Мы сами узнали. И теперь стараемся подружиться, а она сейчас выглядит так, словно хочет нас убить.

Я так выгляжу? Сердце кувыркнулось назад. Я вздрогнула, после чего оторвалась от лицезрения своего подноса. Все трое уставились на меня. Я поёжилась.

Убить их? Казалось бы, такое обычное сравнение для большинства людей, для меня имеет реальное значение.

– Я… не собираюсь… вас… убивать. – Каждое слово сопровождалось вполне ощутимой паузой. Клянусь, никогда ещё произнести предложение не было такой трудной задачей.

Девушки засмеялись, приняв за шутку. Я тут вся на нервах, а им смешно.

– Наконец-то мы услышали твой голос, – почти пропела Рут.

Бесит её жизнерадостность. Я поёрзала на стуле. Аппетит пропал окончательно. В желудке появилась тяжесть, словно я запихала в себя поднос Пегги. Краем глаза посмотрела на Шейна. Он с любопытством поглядывал на меня, словно я новый чудаковатый зверёк в зоопарке.

Только этого не хватало.

В моей старой школе на новеньких было плевать с высокой колокольни. Здесь же настолько скучно, что даже непривлекательный новенький мог вызвать ажиотаж. Например, я. Во мне нет ничего интересного. Я не стараюсь с кем-то подружиться, держусь обособленно, но они все равно липнут ко мне, как мухи на говно.

Да, я далеко не сладкий мёд.

– Расскажи нам, откуда ты приехала? – обращается ко мне Рут, хрустнув морковкой. – А то мы смогли узнать только твое имя, а все остальное – конфиденциальная информация. Ты имеешь какое-нибудь отношение к самой богатой семье нашего городка Дэвис?

Я сощурила глаза, прикусив щёку.

– Говорят, у них целая империя в Майами. Правда, неизвестно, чем конкретно они занимаются.

Она тараторила, не замечая, как раздуваются мои ноздри, и напрягаются Пегги с Шейном, видящие мою реакцию.

– Миссис Дэвис тоже не очень дружелюбна в последнее время. Я знаю, что у неё есть внук. Она жаловалась моей бабушке, что он её редко навещает. А вот про внучку я ничего не слышала, значит, ты не…

– Рут! – прервал её Шейн.

– А? Что?

– Что ты несёшь? – рыкнула Пегги, виновато поглядывая на меня.

Я же приняла позу статуи. Обычно меня не трогают гадости, обращённые в мой адрес. Но слова Рут попали прямо в яблочко. Даже здесь знают, что я не Дэвис, несмотря на мою фамилию.

Внук. Маркус. А я…

Никто.

Я резко встала, ножки заскрипели о кафель, подняла поднос. И, не сказав ни слова, направилась к выходу.

Хватит с меня на сегодня местного дружелюбия.

Я достала из шкафчика необходимые книги, запихав в него остальные.

– Ты та самая строптивая новенькая?

Я прикрываю дверцу шкафчика, чтобы увидеть обладателя этого сиплого голоса.

Черные растрепанные волосы, прямой нос, тёмные глаза, широкий подбородок, на котором красуется татуировка паутина. Ладно хоть, сверху не сидит паук.

– Нравится? – хмыкает он, растягивая губы.

– Нет, – сухо отвечаю я.

Я видела тату и похлеще. Такой фигнёй меня не напугаешь и не удивишь.

– Я Ред Норрис. – Этот паутинный шут даже поклонился мне. Толпа плохишей в углу заржала.

А, теперь понятно, откуда мне знакомо его имя. Это о нём тогда разговаривали Пегги и Рут. Ко мне решил подкатить главарь местных задир собственной персоной.

– Давай познакомимся поближе. – Он шагнул ко мне. – Уверен, тебе понравится дружба со мной. Хорошим девочкам нравится внимание плохих парней.

– Я похожа на принцессу? – спросила сквозь стиснутые зубы и металлическую дверцу.

Парень засмеялся. А я продолжила заниматься своими делами, надеясь, что плохиш поймет – он в пролёте. Но этот урод резко захлопывает дверцу, чуть не прищемив мой нос.