Его невинная заложница - Лавли Рос Страница 9

Три дня без дела — это пытка. Я сначала обрадовалась, что мне дали передышку и можно будет отдохнуть от чужих взглядов и грубых слов. Но радость длилась всего один день, потом стены начали давить, а от тишины заложило уши. Я лишь острее почувствовала, в какую страшную ловушку попала. Отсюда не убежать и не вырваться.

Только, если…

Я боюсь признаваться самой себе, но внутри живет одна-единственная надежда. Она может погубить меня и сделать только хуже, но я не могу отмахнуться от тех крупиц нормального человеческого отношения, которые иногда проявляет Арман.

Ведь проявляет?

Арман мог наказать меня по-настоящему жестоко — пустить по кругу, избить или отдать в худший клуб, какой только есть в городе. Он мог сотворить со мной столько всего, что сердце пропускает удары, стоит начать представлять. Но вместо этого я сижу запертая в комнате и жду, когда заживут мои раны.

Он страшный, жестокий, опасный, а мне все равно хочется видеть хорошее. Мне и правда нужна надежда на спасение. И я цепляюсь за него в мыслях, как за спасательный круг. Я же не сумасшедшая и временами вижу в его черных глазах странное эхо. Как обещание, что он сможет посмотреть на меня иначе когда-нибудь.

Сможет помочь и спасти.

Боже, какие глупости… Я точно схожу с ума в четырех стенах!

Но мне так нужна помощь.

Защита сильного мужчины, иначе я погибну здесь.

Я принимаю душ и надеваю мешковатый спортивный костюм, который принесли еще в первый день вместе с завтраком. Выхожу за дверь, потому что подошел вечер, когда я должна помочь с уборкой. В большом зале я замечаю новую девушку, которая толкает перед собой тележку с бытовой химией.

— Катя? — хмуро бросает она, увидев меня. — Меня предупредили, что ты сегодня на подхвате.

— Да, — я киваю. — Что мне делать?

— Столики и сцена твои.

Она толкает ко мне тележку, а сама поворачивает к барной стойке. Я первым делом достаю перчатки и с трудом надеваю их, потому что я перестраховалась и обмотала пальцы лейкопластырем. Кое-где руки не зажили до конца и я смочила бинты мазью. Но у меня ничего не болит, да и после трех дней заточения даже обычная примитивная работа кажется чуть ли не привилегией.

Я принимаюсь за дело и протираю стулья один за другим, поднимаю их на столы, чтобы потом помыть пол, и двигаюсь в сторону сцены. Там много зеркальных поверхностей и я уже прикидываю, что буду мыть ее не один час.

— Тебе бы на сцену, а не рядом с ней крутится.

Я вздрагиваю, когда слышу противный голос Дикого. Я поворачиваюсь в его сторону, но не смотрю на лицо, останавливаюсь на кадыке. Я и так слышу его усмешку, зачем на нее любоваться?

— Я даже соскучился, — подшучивает он и делает шаг ко мне. — Может, порадуешь?

Он курит. До меня доходит горький запах сигарет, а потом локтя касается его ладонь. Он подталкивает меня к ступенькам на сцену.

— Я убираю.

— Так иди с тряпкой. Натри шест хорошенько, а я посмотрю. Покажу, где пропустила.

Я не знаю, что делать. Меньше всего я хочу повиноваться ему, но он же один из главных здесь. Он имеет право показывать мне, где мое место, а мне сейчас нельзя ввязываться в неприятности и снова злить Армана.

Я все-таки шагаю к ступеням, зажимая тряпку в ладони сильнее, и замечаю, что Дикий идет вслед за мной. Он тоже поднимается наверх.

— Начни снизу, — он указывает на серебряный круглый подиум, к которому привинчен шест. — Ты же умеешь наклоняться как надо?

Он снова усмехается и кладет ладонь на ширинку. Поглаживает член через брюки и смотрит на меня так, словно заказал меня на приват. Мне начинает казаться, что он выпил, или просто давно ждал, когда я снова появляюсь в зале и успел напридумывать столько грязных картинок с моим участием, что уже несколько раз поимел меня в своей голове.

Он часто приходил на мои выступления. Дрочил на меня.

Я должна была привыкнуть, но я всегда боялась его больше остальных. Я жду беду, когда вижу его, потому что откуда-то знаю, что он может перейти черту.

— Давай, Катя, — Дикий указывает подбородком на шест. — Делай то, для чего тебя здесь держат.

Я отворачиваюсь от него и пытаюсь вообще забыть, что он рядом. Пусть смотрит, он всегда смотрел на меня, ничего нового. Он просто-напросто отыгрывается на мне, потому что я не захлопала в ладоши от радости, когда он предложил забрать меня к себе. Я считай отказала ему, так что теперь его насмешки станут только изощреннее.

Я рада, что на мне спортивный костюм, хотя он натягивается на моем теле, когда приходится наклоняться. Я абстрагируюсь и мысленно напеваю попсовую песенку, чтобы не слышать спертое дыхание Дикого. Просто делаю свое дело, протираю подиум и шест, и плевать, что моя попка подставлена под жадный мужской взгляд.

Плевать, где сейчас ручищи Дикого и какие низкие фантазии в его голове.

— Еще не передумала? — бросает он и делает новую затяжку.

— О чем?

— Я возьму тебя после Армана, после других на хер.

Дикий обходит меня сбоку и останавливается, наши глаза встречаются и мне становится не по себе от липкости его взгляда.

— Не прогадай, Катя, — он ухмыляется и выпускает облако дыма в мою сторону. — Арману скоро наскучит тебя долбить и он тебя другому отдаст, или после пьянки с пацанами поделится… Пойдешь по рукам, и тогда сильно пожалеешь, что не захотела ко мне. А я уже не возьму тебя, побрезгую после толпы.

Я открываю рот, чтобы ответить, но Дикий поднимает руку, чтобы я заткнулась.