Волчий билет, или Жена №2 - Сандра Бушар Страница 9

Тяжело вздохнув, я шагнула вперед на носочках и замерла перед рабочим столом, пялясь на злосчастный «подарок».

— Что же, — набрав полные легкие воздуха, медленно опустила дрожащие пальцы на ручку, напоминавшую драгоценный камень. Мои руки никогда не потели до этого момента. Голова не кружилась настолько сильно. — Была не была…

Медленно приподнимая крышку, я боялась, что оттуда кто-то выскочит или выползет: змея, лягушка, птица… От Алекса можно ждать чего угодно! Но этого не произошло. Тарелка внутри оказалась глубокой и наполненной чем-то готовым, пахнувшим обалденно вкусно, как для человека, не евшего достаточно давно.

Мои глаза уткнули в суповую тарелку, внутри которой был наваристый бульон с неким мясом. Больше ничего. Это испугало меня намного сильнее, чем если бы я нашла там труп голубя или наручники. Став на колени, я заглянула под тарелку, прищурившись. Там ведь должен быть подвох, так?

— Нашла! — облегченно выдохнула вполголоса, вытянув маленький черный лист, сложенный втрое. Золотые витиеватые буквы выливались в загадочную цитату: — «Расплата, как бумеранг, находит тебя рано или поздно. От нее не уйти».

Встав на ноги, я растерянно покрутила бумагу. И это все? Что за тайны шифр? Что из этого я должна была понять?

И тут по спине прошел холод. Волосы встрепенулись, одежда взметнулась, а тело парализовало. Я перестала дышать, не мога сдвинуться с места. Ужас окутал все тело, словно железные оковы.

— Он кричал, молил о пощаде и совсем не понимал, за что ему такое наказание, — губы Алекса коснулись моего уха, а ладони упали на талию, сомкнув пальцы так сильно, что наверняка останутся синяки. — Питер был глуп, как пробка, но это не мешало ему быть подонком.

Я четко слышала, как Кроуфорд глубоко и жадно вдохнул запах, зарыв нос в ложбинку на шее. Кожа покрылась мурашками, а по лбу скатилась капля пота. Мои зубы стучали, будто от холода. Тело тряслось. Я чувствовала себя в закрытой клетке с тигром. Он был голоден, а я — единственная добыча. Любой шаг — смерть. Попытка сбежать принесет еще большие муки, но и бездействие не спасало.

— Как? — с трудом удалось выдать мне, задыхаясь. Легкие пылали от недостатка кислорода, тем не менее я боялась издать лишний звук.

— Неужели ты думала, что кто-то в этом городе осмелится тебе помочь, дорогая? — фыркнул он, пробираясь ладонью под ночную рубашку. Когда ледяные пальцы коснулись кожи, я с трудом сдержалась, чтобы не закричать. — Я привел тебя сюда, Руби. Хотел, чтобы ты позавтракала в моем кабинете.

— Не понимаю, — голос дрожал, по щеке скатилась слеза. Каким-то чудом Алекс успел перехватить её указательным пальцем, а после облизнул его.

— Ты сладкая, — прорычал он, прижимая меня к своей грудной клетке. Он дышал неспокойно, рвано, дико. Будто едва сдерживал себя. — Ты и не должна ничего понимать, все кончено.

Руки Кроуфорда внезапно поползли вверх, собирая и поднимая за собой ночную рубашку. Я зажмурилась, моля всевышнего, чтобы это поскорее закончилось, и тут пришло на ум отвлечь его разговором.

— Я не поняла твой подарок. О чем была записка? — судорожно прошептала, чувствуя, как пальцы почти коснулись груди, замерев в паре сантиметров от нее. — Объясни.

— В нашей культуре другие обычаи, Руби. Нет этих ванильных убеждений, что врагов нужно прощать и быть выше этого… Бред! Побеждает сильнейший, — выдержав короткую паузу, Алек неожиданно отстранился и буквально по щелчку пальцев оказался у меня перед глазами. Он сощурил их, будто рассматривая мою реакцию и боясь что-то упустить. — Тот, кто подаст приготовленное сердце врага к столу.

Неверное, никогда до конца я не смогу в полной мере осознать увиденное и услышанное. Потребовалось трижды прокрутить слова мужчины в голове, чтобы понять их, почувствовать послевкусие.

В ужасе опустив глаза вниз, я уставилась на тарелку, которая еще совсем недавно источала приятные для меня запахи. Клянусь, сейчас я ощущала трупную вонь и привкус крови на языке.

— Чудовище, — прошептала, морщась от омерзения, глядя на последнее, что осталось от Питера — его сваренное сердце.

— Убивать его было даже приятно, — равнодушно пожал плечами Кроуфорд. — Он заслужил это больше любого смертного.

— Хочешь знать истинного врага в лицо? Чаще заглядывай в зеркало! — вспомнились замечательные слова Бауржана Тойшибекова. Знал ли этот великий человек сакральный смысл его афоризма? Сейчас он заиграл по-новому.

От бессилия засосало под ложечкой. Я ударила кулаком по столу, а затем смахнула тарелку на пол, чтобы избавится от этого жуткого блюда раз и навсегда. Из глаз градом потекли слезы, с трудом удавалось сдерживать рвотный спазм.

— На любого человека есть управа, Алекс Кроуфорд! — клятвенно пообещала я, заглядывая в его потемневшие глаза. — Ты получишь свой бумеранг! Ты будешь страдать, молить о пощаде. Рано или поздно.

— Знаешь, что самое прекрасное в сегодняшнем дне? — словно не замечая бардака вокруг, моего состояния и не слыша слов, многозначительно отчеканил этот больной на всю голову маньяк. От предвкушения в его голосе я замерла, ожидая худшего. — Нам больше ничего не мешает перейти к супружеским обязанностям.

Иногда мне кажется, что мир как карточный домик. Ты живешь в своих проблемах, страдаешь, куда-то стремишься, а затем приходит кто-то и отбирает все. Сидя у своего разбитого корыта и глядя на груду карт, ты понимаешь, как хорошо раньше жилось. Спокойно. Легко. Свободно.

Алекс Кроуфорд был хищником. Волков я представляла более миролюбивыми, чем он. Партера? Тигр? Лев? Мужчина наслаждался охотой. Тем, как загонял свою жертву в клетку. Он подарил мне надежду на спасение и с радостью впитывал разочарование от ее потери.

С того момента я четко поняла, что жизнь больше не принадлежит Руби Воттер. Без благословения альфы я не могла чихнуть, дышать, есть и даже умереть. Каждый мой шаг был его прямой прихотью. И даже воля больше мне не принадлежала.

— Прошу, — тихо прошептала я дрогнувшим от волнения голосом, когда Кроуфорд нарочито медленно сделал шаг вперед. — Я не хочу… Умоляю…

— Ты не знаешь, чего хочешь, — прорычал он, на ходу отстегивая запонки. Они звонко стучали, ударяясь об мраморный пол. До сих пор этот звук является мне в кошмарах. — Никто из смертных не знает…

Нервно сглотнув, мужчина не отводил от меня взгляда, словно удерживая ментальную клетку. Его пальцы скользнули по пуговкам накрахмаленной рубашки, словно пальцы пианиста. Эта была музыка победы.

— Мне будет неприятно, — давясь слезами, я сжала край стола. Пальцы хрустели. Кто бы мог подумать, что в моих слабых мышцах появится такая сила. — Я буду кричать.

— Однажды ты сама придешь ко мне, Руби. Но сегодня не тот день, — холодно отозвался он, сбрасывая рубашку и опуская руки на ремень. Его зрачки снова стали черным, расширившись буквально на глазах, прежде чем прозвучал прямой приказ: — На колени!