Опекун - Слава Доронина Страница 9

Любой суд и оплаченный им адвокат докажет мою вину, а также то, что я переходила дорогу в неустановленном месте. Да и вообще, что за цирк он тут устроил?

— Кейт, даже без твоего согласия, — запнулся он, — я всё равно засажу его за решетку. Но это будет намного проблематичнее.

И тут до меня дошло, о чем он говорил! Генри! Он откуда-то узнал об этом кошмаре. Но как?! О, нет… Голова закружилась от одной только мысли об этом мерзавце. Ведь, так или иначе, Марк прав, я должна была позаботиться о собственной безопасности. И он предлагал мне засадить Генри за решетку. Только я была не уверена, что воспользуюсь данным предложением. Моё подсознание сигналило красными предупреждающими огнями. Согласись я, это всё равно не решило бы полностью всех проблем. Я смотрела на Марка глазами, полными ужаса.

— Нет, нет, — зашептала я и уже более решительно продолжила: — Нет, это не решит полностью моих проблем. Нет! — категорично заявила я.

— Но… Кейт скажи мне, чего ты боишься? — потребовал Марк.

Я хватала ртом воздух. Боишься? Боюсь! Боюсь вновь встретиться с этим подонком лицом к лицу. Он всё ещё был моим опекуном, даже, несмотря на достижение мной совершеннолетия. Да, он не оказывал на меня и мою жизнь никакого влияния, но на имущество, недвижимость и картины Сьюзан, ох, как оказывал! Я не могла просто так, из благодарности за вчерашнее жестокое обращение, взять и подарить ему это всё — всё, что было дорого моим родителям. А отказавшись от условий опекунства, я лишалась всего того, что заработали родители. Угораздило же Бернарда вписать этот пункт, что до достижения мной двадцати одного года всем имуществом должен распоряжаться опекун. Нисколько не была удивлена таким решением. Они с Сьюзан всегда считали меня своей маленькой девочкой, которая была не в состоянии позаботиться о себе сама.

Да, конечно, из Генри получился куда более заботливый опекун… Он так вчера обо мне "позаботился", что эту заботу я долго ещё буду помнить с содроганием и ужасом в глазах. Но я не могла принять помощь от Марка, потому что… просто не могла и всё. Он нравился мне, у него была Эмили, а я осталась одна и не хотела больше ни на кого надеяться. С чего мне вообще было полагаться на него, когда он менял девчонок, как перчатки? Я посмотрела на Марка, казалось, он был серьёзно обеспокоен сложившейся ситуацией.

— Это всё сложно, Марк. Не думаю, что готова тебе рассказать, — честно призналась я. Он задумался. «О чем, чёрт возьми, ты размышляешь?! Я ничего тебе не расскажу. Нет, я не готова вынести весь вчерашний стыд на поверхность. Это же абсурд, принимать помощь от того, кто исчезает, когда ему заблагорассудится. Да и появляется, когда ему вздумается», — вела я внутренний монолог.

— Я все знаю, если это то, что ты боишься озвучить, — скептически посмотрели на меня бездонные зеленные глаза.

Знает? Ну. а теперь откуда? У него, что невидимый третий глаз во лбу? Это уже порядком начало меня злить! Я не хотела сейчас открываться, кому бы то ни было!

Я в панцире, и до меня никому не добраться! «Да-да, — ухмыльнулось мое подсознание, — ты и есть маленькая девочка, которая бежит от проблем или прячет их под прочный панцирь, — Бернард был в чем-то прав в отношении опеки над имуществом до достижения мной двадцати одного года». Только он ошибся в человеке, которому так безоговорочно доверил фирму, бумаги и всё, что ему только могло принадлежать. Но в этом не было его вины, ведь папа не собирался умирать, и все эти бумаги была лишь необходимая формальность. Родители погибли, но будь живы, ничего бы этого не произошло. Хорошю, Марк Бретт, я выслушаю тебя.

— И ты просишь меня дать показания? Но решетка — это временное обстоятельство, которое полностью не решит моей проблемы, — ответила я после продолжительной паузы.

— Решит, — утвердительно покачал головой Марк.

— Каким образом?

— О-о-о, он сгниёт за решеткой, я тебя уверяю, — в его голосе я услышала жесткие нотки. Я недоверчиво ухмыльнулась.

— Неужто деньги решают всё? — язвительно спросила я.

— Кейтлин. ты иногда ведешь себя, как… маленькая девочка, — Марк скривил рот в ответной язвительной ухмылке.

Нервно закусив губу, я обдумывала слова Марка. Дать показания, означало открыто показать Генри свою позицию. Но я боялась его. Ничто не вечно, и, зная его возможности, я могу предположить, что он с легкостью откупится и вернётся обратно в мой дом, и… дальше мне было даже страшно подумать, что могло бы произойти.

— Я боюсь, — честно призналась я Марку. — У меня волосы на голове шевелятся от того, что я могу снова его хотя бы просто увидеть. А ты просишь дать показания! Да ты можешь себе представить, что он потом сделает, когда откупится от судьи и вернётся обратно? — Марк подошёл ближе и сев передо мной на корточки, взял мои холодные ладони в свои тёплые руки.

— Кейт, все будет хорошо, — внушал его приятный голос. — От тебя лишь нужно заявление. Я обещаю, что он ничего не узнает, и ты будешь в безопасности. Ты не первая, с кем он так поступил.

Обещаешь? С чего бы это вдруг? Сначала ты уезжаешь, ни сказав не слова, не попрощавшись, не оставив о себе какой-либо информации, а теперь обещаешь мне безопасность, — возмутилась я про себя. Как я могла ему верить? Но и не верить не могла, потому что у меня не было больше никого. кто бы мог помочь в этой неприятной ситуации. Мне не к кому было обратиться. А тут сам Марк Бретт предлагал помощь… так почему бы просто было её не принять?

Но как же договор об опеке? Если меня сейчас лишат опекуна, всё что принадлежало родителям, отправится на благотворительность. Это, конечно, не плохо, но я тоже должна как-то существовать в дальнейшем, оплачивать своё обучение, жильё, счета. Нет. Нет! Это какой-то замкнутый круг…

— Я… не могу. Генри — мой единственный опекун по документам, и… другой кандидатуры нет, а это означает, что после того, как он попадёт за решетку, всё, что заработали мои родители, отправится в какой-то пансион на благотворительные нужды.

Марк казалось, задумался, но спустя несколько секунд утвердительно заявил:

— Не проблема, мои юристы переоформят опекунство на меня.