Я тебя уничтожу - Евгения Чащина Страница 8

Если я правильно помню уроки медицины, то сейчас мое состояние походило на предынфарктное. Горло сжал спазм, сердце выдавало двести ударов в секунду, тело парализовало от страха. В комнату вбежал тот, которого я видела раньше. Который связывал меня вчера и затыкал кляпом рот. Паническая атака, кажжется, сейчас достигнет своего пика, потому что увидев его, тело наконец-то подарило блаженство черноты и обмякло, когда потеряла сознание.

— Девку, нахрен из этого дома! Живо! — слышу голос Игоря, боясь открыть глаза. — У вас ровно полчаса, Евгений. Ты знаешь, что с ней сделать. Артур, ты за рулем. Мобильный мне срочно.

Игорь

— Артур, держи Камаева. Быстро!

Я чувствую, как сзади меня перехватывают крепкие руки рослого орангутанга Артура. Я чувствую? Я ещё могу хоть что-то чувствовать? Обезумев от прилетевших новостей, я в ту же секунду больше ничего не соображал и не контролировал. Я не знал, куда подевалась Алина. Как оказалось разбито стекло в окне, как рядом появился Джой и подвывал, когда парни пытались меня скрутить. Не соображал от слова совсем. Мне хотелось здесь просто взять и сдохнуть от отчаяния.

— Где эта сука? — мой голос раскатисто разносится по дому, а глаза готовы убить каждого, кто посмеет мне перечить.

— Где-то в доме, Игорь Павлович, найдем. Артур, действуй.

Меня отпускают. Я же сгибаюсь пополам, падая на колени. Руками упираюсь в идеально чистый пол и понимаю, что наружу вырывается звериный рев отчаяния. Только не он! Не мой мальчик! Так не должно быть! Молодые не должны умирать рано.

Это просто какое дебильное кино, это не может оказаться правдой. Может я просто сплю и мне снятся кошмары? Даже голос охранников настоящий. Я почти ничего вокруг не вижу и не соображаю. Мне что-то говорят, а я смотрю и ничего не вижу.

— Что произошло, это девчонка вас так, босс?

Я до сих не понимаю, о чем толкует охранник. Лишь случайно вижу, как на белоснежную плитку падают крупные капли крови. Откуда это? Кручу головой и понимаю, что руки в мелких порезах стеклом. Капля за каплей кровь капает на пол и образует небольшие лужицы. А мне не больно! Я не чувствую физическую боль. Меня раздирает душевная боль за моего мальчика. Он теперь лежит там, один, в палате. Его молодое тело пришла забрать старуха с косой. Она в очередной раз от меня забирает тех, кого я безумно люблю. Прости, Сонька, не смог уберечь твоего пацана. Хреновый из меня отец. Я не достоин носить это почётное звание. Природа умнее, она знает, что делает.

С двух лет я растил этого сорванца, полюбил как родного. А после неожиданной болезни Сони полностью взял на себя заботы о парне. У него были лучшие репетиторы, лучшая гимназия в городе и высшие награды за достижения. Малой меня никогда не разочаровывал. И пусть я всегда много работал, Давид не роптал. Он всегда находил время и для учёбы, и для развлечений. И это я виноват в том, что за глобальным проектом нашей компании не заметил, как парень влюбился, как слетел с катушек, помешавшись на девке. Был бы его биологическим отцом, то с уверенностью бы сказал — моя копия. Но, увы.

Давид был сыном моего армейского друга. Нас связала очень репкая мужская дружба. Он стал моим настником, помог стать твёрже и увереннее в себе. Мы многое с ним прошли. И я гордился тем, что имею такого товарища.

После солдатской службы, Виктор остался в части, его манила к себе война, горячие точки, а позже — служба в полиции. Он слишком рано женился, наигрался в семейную жизнь, развёлся. Но попав в бандитскую перестрелку, был серьёзно ранен и взял с меня слово заботиться о сыне, как о крестнике. Я клятвенно обещал, что не брошу мальца, что сделаю всё, что от меня зависит. Друг умер с верой в то, что его семье ничего не угрожает.

Но вышло всё по-другому. Я не ожидал того, как резко изменится моя жизнь, когда я увижу, а позже проникнуться теплом к семье друга. Давид стал мне сыном. Сонька тоже неожиданно стала для меня той женщиной, которую не хотелось выпускать из кровати день и ночь. Я долго охотился за её аппетитной задницей, прикрываясь встречами с пацаном. Только в этом она никогда не смела мне отказывать. Бывшего она давно не любила, но уважала за героизм. Мне даже казалось, что я совершенно не в её вкусе. Это позже узнал, что она старалась не окунаться с головой в отношения, которые причиняют боль. Она боялась остаться одна. В очередной раз с разбитым сердцем.

Долго я метался. Но однажды болезнь Давида предрешила нашу дальнейшую жизнь. Соню пришлось едва ли не силой загребать к себе домой, когда с воспалением слег мелкий Давид. Она и сама была на грани от переутомления. Она очень и очень заботливая мать. Мне это в ней безумно нравилось. Забрал их к себе домой, так и прижилась Сонька у меня. Больше не пыталась строить из семя даму кремень. Любил эту стерву до одури, любил каждую клеточку этой женщины. А четыре года назад сдыхал на кладбище, когда она сгорела за полгода, оставив на моём попечении пятнадцатилетнего подростка. Полгода я был не в себе. Родители поддержали, пацан тянулся. И я смог выплыть на поверхность, вдохнуть полной грудью и двигаться дальше.

— Давид в коме, сейчас же в больницу. С этой сукой сам знаешь, что делать. Никогда больше чтобы ее не видел, пусть живёт…