Первый - Юлия Резник Страница 8

Облегчение было таким, что у него отнялись ноги. Демьян прикрыл ладонью глаза. И тяжело опустился на пол.

— Ты не представляешь, как я рад тебя слышать.

И к черту правила ведения переговоров. К черту, как оно должно звучать. Все к черту. Он сказал то, что хотел. И что должен был.

В ответ раздался смешок. Поняв, что шеф дает добро на неформальное общение, Пятый заметил:

— Тогда не обделайся от радости, потому что на связи еще Шестой, Седьмой и Восьмой. Прием. Как понял?

Демьян сглотнул. Понял он хорошо. И от этого у него внутри что-то заворочалось, зашевелилось… Волна облечения прокатилась по телу. Наполняя его непривычной тяжестью. Глаза немилосердно жгло. Еще немного, и он бы расплакался, как последняя тряпка.

Видит бог, он бы не пережил, если бы потерял их всех. В истории такое уже случалось. Демьян знал, что иногда ребят теряли целыми группами. Редко, но такое тоже бывало — слишком опасной была работа, которую эти мужики делали на благо своей родины. Делали просто потому, что кто-то достаточно мужественный должен был заниматься и этим тоже. Но если и его группе была уготована подобная участь, Демьян хотел бы умереть вместе со своими ребятами. Чтобы не объяснять женам и матерям, почему он выжил, когда те погибли. Чтобы не жить. Без них. Потому что они были не просто братьями по оружию. Эти парни были его семьей. Кто-то отцом, кто-то братом, а кто-то непутевым сыном. Которого он, майор Богданов, воспитал. И выучил всему.

Каждому из этих взрослых, крепких мужиков принадлежал маленький кусочек его сердца. Потеряв одну его часть, еще как-то можно выжить. А без сердца вовсе… как жить?

Он и не жил. Он эти сутки провел, будто в коме.

— Понял вас хорошо.

Демьян запрокинул голову к потолку. Он столько всего хотел им сказать! Но, наверное, слова были лишними. Во-первых, потому что его ребята и так все знали. Когда ты бок о бок сражаешься столько лет, здорово прокачиваешься в чтении мыслей на расстоянии. А во-вторых, потому что эфир и впрямь для этого не предназначен. В целях безопасности им бы лучше вообще было поскорее свернуть переговоры.

— Доложите обстановку. Прием.

— Седьмой огреб по полной. Пришлось… эм… навестить местный госпиталь.

— Дерьмо. Как он сейчас?

— Стабилен. Прием. Но вояка из него херовый. Какие будут распоряжения?

— Действуем согласно крайнему плану. С поправкой на состояние Седьмого. С ним останется Восьмой. Как понял? Прием.

— Понял вас хорошо. Прием.

— Выполняйте.

— Так точно.

Демьян отложил гарнитуру. Ударился затылком о стену. Еще и еще. Приходя в себя. Нет, с этим точно надо завязывать. Он еще раз такого испытания не выдержит. Может, поэтому бойцов после тридцати пяти и списывали в утиль? Опасаясь за их изношенное сердце? У него, вон, в груди огнем пекло.

Живы… Четверо все-таки живы. Но там, где жизнь — там и смерть. Судьба троих до сих пор оставалась неизвестной. Он думал, что хоть за Восьмого можно не волноваться. Тот находился на крыше соседнего дома, и должен был огрести меньше других. Но несмотря на то, что Иса схлопотал пулю. А скорее несколько, если его ребятам даже пришлось «навестить» госпиталь. Это, в свою очередь, означало, что Второй не выбрался. А у него жена. И дочь. И мать старенькая болеет. Как означало и то, что даже их местоположение, которое он обозначил в последний момент, слили.

Нет, об этом сейчас нельзя было размышлять. Слишком много боль отнимет сил. Тогда как ему нужно думать о том, как отсюда выбраться. Вариантов было несколько. Самый простой — по воде. До соседних *Э всего ничего по морю. Но интуиция Демьяну подсказывала, что там их уже ждут.

Отвлекая его от мыслей, что-то зашуршало. Майор резко обернулся. Девчонка сидела на кровати и пялилась на него во все глаза. Очевидно, она была все еще голой. Под одеялом, в которое завернулась.

Твою ж мать! Он лишил невинности президентскую дочку! И как только в это вляпался? Не иначе повредился умом. К тому же… откуда ему было знать, что она девочка? Думал, хер с ним, пожалеет. Ему и самому не мешало напряжение сбросить. И вот… Пожалел, бл*дь, на свою голову. А дальше что?

Демьян опустил взгляд на собственный немного испачканный ее девственной кровью член. Который за каким-то чертом опять окреп, стоило только вспомнить, чем они занимались.

— В-все хорошо? — неуверенно уточнила Алина.

— Сейчас узнаем.

Демьян поднялся с пола и, пересев на кровать, потянул на себя одеяло, в которое та укуталась.

— Ч-что вы делаете?

— Хочу убедиться, что все хорошо.

— Убедиться? Что… Какого…

Демьян потянул Алю на себя, заставив снова лечь. Мягко, но неумолимо развел ее ноги. Хотя она, конечно, сопротивлялась. И краснела мучительно, как если бы это кто-то другой еще совсем недавно прижимал ее к себе. В том самом нежном местечке.