Медовый месяц с чужой женой - Ольга Коротаева Страница 8

Сомнения — это не про меня. Если я что-то решил, обязательно выполню, добьюсь, расколюсь на части. За последние пять или шесть лет я не провалил ни одной сделки и закрывал года только с большим приростом доходов.

Но, глядя на девушку, что при всех расстегнула платье и показала мне свою грудь, я впервые засомневался. Что-то дернулось внутри, будто в глубине ее глаз было нечто другое, непривычное, не то, что блестело у обычных шлюх.

Да не плевать ли? Развлекусь и отдам красотку муженьку. Тем более, наверняка он ее уже использовал всячески.

Я встал, оттеснил Полю к стене и, закрыв ото всех, коснулся пальцами груди. Вишенки сосков уперлись в ладонь, а член в штанах дернулся и натянул дорогую ткань. Кожа у девушки была теплой и упругой. Неужели настоящие? Ни грамма силикона, быть не может.

Поля слегка подрагивала, но не истерила и не плакала, хотя в глазах глянец казался стеклянным. Застывшим навечно.

— У меня всего одно условие, — тем же раздражающе бесцветным голосом проговорила она. — Никаких поцелуев. Вам же нужна кукла? А их не целуют.

— Кукла, говоришь? — я подошел вплотную, отчего девушка перестала дышать, и в ее живот уткнулось мое каменное возбуждение. Сжал ладонь на груди и восхитился упругости. Отменную красотку отхватил слюнтяй Дорогов, жаль, что продажная… Хотя слезы почти как настоящие, даже эта забота о муженьке казалась честной. Да только все ради денег. Даже со мной, с чужим мужиком, согласилась связаться, чтобы состояние сохранить. Как же это мерзко…

Провел второй ладонью по худенькому плечу, наслаждаясь гладкостью кожи, сжал хрупкую шею и заставил Полю запрокинуть голову. Она дышала через раз, и, когда я приблизился, нервно сглотнула.

Если бы она знала, что шлюх я никогда не целую. Если бы она знала… Но, блять, мне крышу сорвало от злости и раздражения. От желания вторгнуться в ее теплое нутро. От дикости и ненависти в ее глазах. Сучка!

Я жестко налетел на сомкнутые губы, смял сильнее грудь, отчего девушка вскрикнула и раскрыла рот.

И я рвал ее губы, толкал неистово язык, доставал до глубины жаркого порочного рта и наслаждался сладкой болью, пока девушка не стала сползать по стенке от слабости.

Да, хороша куколка. Вкусная лгунья.

Отстранившись, я смял в кулаке шелковистые волосы и яростно прошептал в истерзанные губы:

— В куколки будешь с Витей играться. Я тебя покупаю, как жену. На месяц. Медо-о-овый. И ты будешь делать все, чтобы я был… — криво усмехнулся нелепости сказанных слов, — удовлетворен. Или твоему муженьку не сносить головы. Ясно выражаюсь?

— Мразь, — по-русски прошептала она. Как хорошо, что у меня есть преимущество ее понимать. — Мерзкий насильник. У меня всего одно условие было. Надеялась хоть что-то оставить чистым, но нет. — Девушка судорожно вдохнула, посмотрела в сторону мужа и нервно рассмеялась: — Представить, что облизываю мороженое? Ненавижу… Теперь рабыня на целый месяц! Так, Романова, соберись. — Нервно притянув к обнажённой груди платье, она подняла лицо и спросила по-английски: — Если вы называете меня женой, пусть даже и на месяц, может тогда и относиться будете хоть с мало-мальским уважением? Или вы потомок маркиза де Сада и для вас унижать жену при посторонних нормально?

Язва. Колючая, ты посмотри. И лучше ей подольше не знать, что русский язык — мой родной.

— Одевайся, — приказал я и, нацепив на рожу привычную холодность, отступил и ехидно заулыбался. — Договорим о моем поведении по дороге домой.

И можно сделать вид, что мне плевать, отвернуться и забыть о ней, но нет — я бы соврал. Цепляла она чем-то. Шлюха русская.

Дима держал Витю за шкирку, как котенка, а пацана потряхивало. Я взял со стола договор и подошел ближе.

— Пока эта бумажка побудет у меня, чтобы ты не выкинул чего неприличного в адрес моей «женушки». А так, — я махнул в сторону двери и слегка хлопнул Буратинку по щеке бумагой, — вали, пока цел. Через месяц я порву этот клочок твоего поражения и верну драгоценную супругу. По рукам? Или еще один договор заключим?

— Хочу быть уверенным, что вы не обманете, — избегая смотреть мне в глаза, нагло проговорил этот щенок. — Давайте заключим договор, по которому первый будет недействительным… через месяц. — Он дёрнулся и хрипло добавил: — На ваших условиях.

На моих так на моих.

Полчаса ушло на составление еще одного договора, который аннулирует первый, если каждая из сторон выполнит свои обязательства и не нарушит условия. Адвокат, которого пришлось вызвать второй раз, странно покосился на меня, но все-таки прописал каждое продиктованное слово. Ничего особенного там не было: Витя не лезет к нам с «женой», а Пелагея (какое дивное, однако, имя, еще и Романова) выполняет все мои мужские прихоти в течении тридцати дней. А они у меня, как у нормального самца — разнообразные и весьма специфические.

В конце документа оставалось место. Я повернулся к девушке и предложил вписать ей одно свое условие.

— Учти, оно не должно противоречить моим пунктам договора, — усмехнулся я и протянул ей ручку.

Девушка замерла, будто не верила, что такое возможно. Бросила быстрый взгляд на мужа и, кусая истёрзанные мной губы, болезненно скривилась. Всего на миг, но я заметил. Поля опустила голову и глухо проговорила:

— Я прошу два условия. Один для вас, второй — для Виктора.

— Мы еще не женаты, а ты уже вьешь из меня веревки, Пе-ла-гея, — я отклонился на спинку стула и, коварно растянув улыбку, кивнул. — Пиши уже, что хочешь, отработаешь вечером мою доброту.