Я - осень, а ты май - Анастасия Бельская Страница 8

А потом еще сильнее сцепливать зубы, потому что его подруга снова обвила его (мою!) ладонь своими руками…

Я просто наблюдаю, стараясь никак не отсвечивать, и даже наоборот уйти в тень, чтобы избежать вопросов других редакторов. Я просто физически не смогу сейчас ответить — а потому остается сегодня показать себя амебой, чтобы не дай бог не выплеснуть лишнего…

Я не знаю, зачем, но точно также, как я избегаю смотреть на Макса, я смотрю на его… Нынешнюю? Кира, как он сам представил девушку, мило улыбается мягким, красивым ртом, а еще откидывает за плечи светло-русые волосы, явно не крашенные и от природы такие гладкие и блестящие.

Она красивая. Не той сделанной современной красотой, а именно от природы, как-то вся удачно сложенная и манящая. Я знаю, почему она могла понравиться Максу — в ней нет наигранности, а еще чувствуется самодостаточность и уверенность, с которой она легко ориентируется в людях.

Не смущается. Не смеется слишком громко от нервов. Не говорит глупостей, потому что слишком интровертна.

В общем, совершенно точно не я, а уже за одно это я как-то полностью тушуюсь и признаю поражение.

Хотя, разве, мы за что-то боролись?

А еще Кира в ходе разговора показывает, что не глупа. Понимает все редакторские фразы, специфический юмор, и немного рассуждает за политику с Александром Дмитриевичем. Это неожиданно ранит больнее внешности и прочих достоинств — ведь я знаю, какой умный Максим.

И сейчас рядом с ним как будто действительно достойная.

Тогда почему он то и дело прожигает меня взглядом, который я ощущаю даже через пару метров, одежду, и вообще глядя в совершенно другую сторону?!

Когда Максим неожиданно двигается в мою сторону, я отскакиваю, как от огня. Его взгляд темнеет — а уж мне не нужно объяснять, что это значит.

Я иду к выходу первая, потому что не хочу устраивать никаких разборок на виду. Пусть Макс и готов к представлению, и ему всегда похрен на мнение окружающих, но я совсем не такая. А эта работа — реально интересная и с зарплатой, позволяющей мне потянуть новый дом.

Я спиной чувствую, как Максим пробирается следом, и толкаю входную дверь, выходя на улицу. Здесь свежо и даже прохладно, но я смело делаю пару шагов с крыльца.

А затем замираю, чувствуя, как за моей спиной близко-близко остановился он.

Что мне ему сказать? Еще только утром я рвала нашу связь, безжалостно стирая диалог, чтобы поскорее забыться. А теперь он в паре сантиметров, и еще с каждой минутой все прочнее входит в мою новую жизнь…

— Ты похудела. — Неожиданно произносит Максим, каким-то чудом сдувая напряжение от молчания, но добавляя новое, от этих странных слов.

Похудела? Серьезно? Это именно то, зачем он меня сюда позвал?!

— Для любой женщины это комплимент, — осторожно реагирую я, разворачиваясь к нему лицом, и рискуя смотреть не выше его кадыка над плотно застегнутой рубашкой.

— Не в твоем случае.

Что?! Я поднимаю взгляд, натыкаясь на его, и вцепляюсь в свою злость, как в единственный спасательный круг. Пока я не таю под его подошвой, а могу быть заряженной от грубых слов — мы сможем спорить на равных.

— Объясни? — рычу я, замечая, что никакой вины в каре-желтых глазах нету.

— Ты и до этого выглядела идеально, — он бросает эти слова так просто, словно они само собой разумеющиеся в этой ситуации, и ничего другого никто и помыслить не мог, — а что?

Ну и вот что мне с этим делать? Он ведь на сто процентов искренен, и вроде как сказал комплимент, но от этой его интонации становится еще хуже.

Я не могу на него злиться, потому что он не стремится меня обидеть.

Но и чувствовать к нему благодарность я тоже не могу. И желать его, и даже чуть-чуть надеяться на взаимность… Боже, этот круговорот боли просто сведет меня с ума!

— Ничего, — буркаю я, запахивая пиджак вокруг талии, — ты, кажется, хотел поговорить?

— А ты не хотела? Или для тебя совсем не удивительно увидеть меня здесь?

Я хмурю брови, пытаясь до конца осознать его фразу. Он что, думает…

— Если тебе интересно, знала ли я, что ты появишься здесь — то нет, для меня это точно также сюрприз.

Максим приподнимает брови, и почему-то хмуро смотрит на мое тело. С недовольством проводит по своей рубашке ладонями, словно хотел бы снять ее, но в итоге просто находит пачку сигарет, и достает наружу.

— Как-то не похоже, — спокойно рассуждает он, доставая сигарету, — то есть, ты сбежала когда меня увидела — это вообще нормальная реакция для той, кто ни в чем не виновен, и просто оказался в том же месте по случайности? Скорее, такое подходит для тех, кто сделал нечто плохое, и теперь сознательно пытается избежать ответственности.

Он действительно произнес все это? Вот так, мне в лицо, подкуривая сигарету, и выпуская дым в сторону от моей дрожащей на ветру фигуры, которая все еще почему-то не влепила ему пощечину…

— Я, конечно, понимаю, что тебе удобнее так думать, — боже, ну сколько предательской дрожи в моем голосе! — но, мистер Центр Вселенной, позволь напомнить — я не знала, что ты перевелся. Я думала, ты работаешь в музее, а не…

— Почему ты не сказала, что переезжаешь?! Какого черта ни слова о том, что меняешь работу, ломаешь жизнь, ломишься в Москву?! Какого хрена вообще ни словом, ни эмоцией ни дала понять, что ты уже не «девочка с Урала», а твоя работа больше не домашние открыточки, а редакторская коптильня со всеми вытекающими?!

— А должна была? — мой тихий вопрос себе под ноги, и Максим молчит, ожидая продолжения. — В том общении между нами… Я действительно тебе что-то должна была рассказать?

Он хмуро курит, а я смотрю на носки своих красных туфель. Холодно. Сейчас мне слишком холодно, чтобы продолжать стоять здесь, но я все равно не могу уйти, будто приклеена к месту рядом с этим мужчиной…

— Я спрашивал, как дела.

— Я и отвечала. Правду.

— А сказать что-то вроде «Максим, я скоро переезжаю в Москву, и буду работать как раз под твоим носом» было не судьба?

Он уже говорит спокойно, но это не менее больно.

— С чего ты решил, что это нужно? Наша с Марусей жизнь… Она никак тебя не касается. Ты же сам поставил рамки. А все остальное не входит в понятие «только восемнадцать плюс».

— Ясно. Какие еще новости? Может, ты и живешь теперь где-то поблизости?

— Даже если так — то что?

— Просто пытаюсь выяснить, чтоб избежать вот таких… Сюрпризов.

Я молча делаю шаг по направлению к крыльцу, намереваясь уйти, но спотыкаюсь, падая. Максим мгновенен — и вот я уже в его крепких руках, прижата к груди, а запах дыма проникает в легкие, сладкой ждущей болью ложась на мои губы.

Мы уже были вот так когда-то. Только в прошлый раз я целовала его, а он в ответ искусывал мои губы как ненормальный. С тех пор запах табака именно его армянских сигарет для меня подобен пытке — потому что все тело в возбуждении и ждет, когда же это снова повторится.