Моя вопреки - Алекса Адлер Страница 72

− Отпустите, − всё же вырываюсь из его рук. — Не смейте так делать.

− Как ты себя сейчас чувствуешь? — игнорирует он моё возмущение.

− Что? — теряюсь я невольно.

− Я спросил, как ты себя чувствуешь. Легче?

− Да, − признаюсь неохотно, прислушавшись к себе.

В багряной тьме мужских глаз вспыхивает что-то очень похожее на торжество. Будто он нашёл то, что долго и настойчиво искал.

− Тогда пошли. Преступники, совершившие это нападение, ждут твоего приговора, − подхватив меня под локоть, Сэтору красноречиво тянет меня на выход.

− Что? Моего приговора? — теперь я по-настоящему теряюсь. Оглядываюсь на не менее мрачного и решительного Чотжара, что скользит теперь по другую руку от меня, Тэ-атсура и его подчинённых, следующих позади.

Даже успеваю взглядом выхватить детишек, что провожают меня встревоженными, но благоговейными взглядами, так отличающимися от тех, что я видела в начале дня. Самые старшие явно собираются последовать за нами, когда мы выйдем.

− Именно. Приговора, − кивает Сэтору. − Раз ты не желаешь изобразить потерявшую сознание императрицу, придётся изображать императрицу строгую, суровую и справедливую. Которой не свойственна слабость. Твои и мои джа-аны отбили нападение и задержали его зачинщиков. Тех, кто повинен в смертях простых горожан, чуть не угробил столь важных для тебя отказников и едва не разрушил их новенький приют. Вина этих ашаров неоспорима. Твои подданные желают справедливости.

− А-а-а Иошши? У неё действительно был яд под ногтями? — вспоминаю я задержание моей соратницы.

− Да.

− Она хотела меня убить?

− Я с-с-склоняюсь к мыс-с-сли, что в её планы, с-с-скорее всего, входило взять тебя в заложницы и вывес-с-сти к своим соучас-с-стникам, − встревает в наш разговор Чотжар.

− Тогда, может, стоит допросить задержанных, прежде чем казнить? Я не хочу выносить смертный приговор на ступеньках приюта, который открыла для детей.

А в том, что от меня ждут приговора именно смертного, я даже не сомневаюсь. Покушение на жизнь и безопасность кого-либо из императорской семьи карается только так. Если вина действительно неоспорима и не требуется суд, чтобы её доказать, как было с Менетнашем.

Остановившись перед дверями, я заглядываю в лицо Сэтору, смотрю вопросительно на Чотжара. Но мужчины лишь ещё больше мрачнеют.

− Они сознались, Лина, − хмуро произносит Сэтору. − Мой дядя пытался тебя выкрасть, чтобы помешать тебе вернуть императоров и чтобы заполучить в свои руки наследников, как только они родятся. Это слышало множество свидетелей. Твой народ ждёт справедливого приговора. Если преступникам дать сейчас поблажку, все воспримут это как слабость не только твою, но и Правящего Дома, даже как мою, поскольку я твой приближённый советник, а преступники принадлежат к моему Дому. Но ты можешь сейчас позволить мне вынести тебя якобы бесчувственную на руках и принять это решение вместо тебя. Никто не осудит в такой ситуации. Если желаешь выйти сама, решение тоже придётся принимать самой.

О небо, как же мне хочется согласиться, позволить ему действовать сейчас от моего имени, спрятаться на могучей груди от ужасающей реальности. Но я императрица, и мне не годится перекладывать ответственность за такие решения на мужские плечи только потому, что я ещё ни разу не судила преступников и никого не приговаривала к смерти.

− Нет, я… я сама должна справиться с этим, − произношу со вздохом. И шагаю к массивной двери, собирая все внутренние силы, чтобы подготовиться к тому, что увижу.

Городская площадь теперь очень отличается от той, на которую я прибыла всего час, или пару часов назад. Одно из воздушных белоснежных зданий разрушено, стены из белого композита оплавлены, везде валяются обломки. Видны горящие шаттлы. В воздухе ощущается запах гари и крови. А толпа горожан, которая ранее приветствовала меня с радостными лицами, теперь напирает на цепь из вооружённых джа-анов с яростными криками и требованиями расправы.

Внизу у ступенек джа-аны в ряд выстроили пару десятков высших ашаров, закованных в энергетические блокирующие кандалы. И как только я появляюсь на террасе, их ударами по ногам и спинам вынуждают опуститься передо мной на колени.

Среди задержанных действительно есть Норихнар. Главный соперник Сэтору за власть в Доме Просвещённых, несмотря на униженное положение и весьма потрёпанный вид, смотрит на меня прямо, почти с вызовом. Он явно не жалеет о содеянном и не раскаивается. Сожаления — это не про высших ашаров, которые всегда следуют выбранному пути до конца.

− Императрица! Императрица! Императрица! — гудит теперь площадь. — Смерть преступникам! Смерть им!

Изо всех сил стараясь сохранять невозмутимое лицо, я поднимаю руку.

− Я слышу мой народ, − произношу громко, перекрывая шум усиленным голосом. — Но прежде чем приму решение, должна услышать обвиняемых.

И взмахом руки велю подвести ко мне дядю моего советника.

− Зачем вы совершили это нападение, ри-одо Норихнар? Чего хотели добиться этим? — спрашиваю, когда его насильно ставят на колени уже в паре метров передо мной.

− Я хотел убрать с трона слабую низшую, − ухмыляется он, окидывая меня презрительным взглядом. — Императоры уже потеряли власть и никогда не вернутся. Теперь только их дети имеют значение.

− Ты ошибаешься, − усмехаюсь я свысока. — Повелители живы и уже на пути домой. Я видела это в своих видениях. Абсолют мне свидетель. Он дал нам это испытание, чтобы сделать сильнее. И не тебе, преступнику, об этом судить.

Эти мои слова звенящим эхом проносятся над притихшей площадью, предназначенные не столько Норихнару, сколько собравшимся тут горожанам. Ашарам, на-агарам, дарвишам, представителям других рас, да и не только жителям столицы, которые могут сейчас слышать меня вживую. Всему народу Аша-Ирон. И мрачное торжество на лицах, вкупе с радостными шепотками «Вы слышали? Живы. Возвращаются», что бегут теперь по сомкнутым рядам, служит мне свидетельством, что я поступаю правильно.

− Ты действовал по своей воле? — задаю я следующий вопрос задержанному.

Что-то странное мелькает в его взгляде. Тень сомнения. Но, тем не менее, Норихнар вскидывает голову и с холодной усмешкой произносит:

− Да, императрица.

− Смерть ему! Смерть ему! Смерть ему! — снова взрывается площадь.

Тянуть я больше не имею права. Ашары признают только силу и власть. Проявив слабость сейчас, перед таким огромным количеством свидетелей, я право на власть в их глазах потеряю. Он не оставил мне выбора своим признанием.

− Казнить, − роняю сухо.

Стоящий позади приговорённого джа-ан в один миг вытягивает перед собой энергетическую струну, подобно удавке накидывает её тому на шею и молча обезглавливает бывшего жреца. Всё происходит настолько быстро, что я даже моргнуть не успеваю. Вот только что Норихнар цинично усмехался мне в лицо, а вот он валится к моим ногам, забрызгивая ступеньки и подол моего платья кровью.