Его строптивое наваждение - Екатерина Котлярова Страница 7

— Есть. У меня есть вопрос. Что нам с тобой делать со свадьбой, Милена? Дед от меня так просто не отстанет. По какой-то причине ему просто необходимо, чтобы мы женились. Полагаю, что и твоим родственникам это тоже выгодно, — проводит рукой по голове рукой. В этом жесте прослеживается отчаяние.

— Я тут бессильна, Марк, — тянусь за бокалом вина. — Я марионетка в чужих руках. В руках своего отчима. Что он мне скажет делать, то я и делаю. С тринадцати лет. Знаешь? Меня тщательно готовили к тому, что после восемнадцати я выйду замуж. Отчим контролировал и продолжает контролировать каждый мой шаг. Где я гуляю, с кем нахожусь, что ела и сколько раз чихнула. Запрещал встречаться. А всех тех парней, кто проявлял хоть малейший интерес в мою сторону, я больше никогда не видела. Они исчезали из поля моего зрения. Надеюсь, что они все живы, — нервный смешок. — Мой папа умер, когда мне было всего десять. Он был майором полиции.

Они были друзьями со старшей школы — мама, папа и мой отчим. Оба были влюблены в мою маму ещё со школьных лет. Но она выбрала моего отца. Оболтуса и шалопая Мишку, а не отличника Олега, который задаривал её подарками. Казалось, что он смирился с тем, что мама любит моего отца. Продолжил общаться, как ни в чём не бывало. Каждые выходные приходил к нам в гости.

После гибели моего отца на задании, мама нашла утешение в объятиях его друга. Помню, он каждый день приходил, приносил подарки, цветы, успокаивал, сочувствовал. Через два года мама согласилась стать его женой. Свадьба, медовый месяц и два года семейной жизни. А потом выяснилось, что у него любовница на стороне. И не одна. Мама тогда закатила скандал, требовала развод, кричала что-то про то, что расскажет миру о том, чем на самом деле занимается прокурор города. А на следующий день мама села в машину и подорвалась. Машину взорвали. Стоило завести её и всё. Нет больше мамы, — я сглатываю ком слёз. — Посадили какого-то мужика, который когда-то точил зуб на моего отчима за несправедливо вынесенный приговор. Нашли его отпечатки на месте преступления, а дома следы взрывчатки, идентичной той, что обнаружили на месте преступления. Но я знаю, что это сделал этот урод. Знаю, что он убил маму, чтобы она не рассказала, что он торгует наркотиками и промышляет оружием. И женщинами. Поставляет девушек в сексуальное рабство больным ублюдкам. А так сыграл убитым горем вдовца. Хорошо играл. Больше года траур носил и скорбное выражение лица. Он взял надо мной опеку.

И начался настоящий ад. Я проживала каждый день по расписанию. По минутам. С утра учёба, спасибо, что в обычной школе, а не на домашнем обучении. Потом изнурительные тренировки в спортзале. Товар должен иметь красивую оболочку. Не только милую мордашку, но и фигурку. Мне высчитывали каждую калорию. Каждый грамм еды. А если я позволяла съесть что-то лишнее, купить шоколадку после школы, этот больной ублюдок избивал меня. Ремнём. Кожаным. С тяжёлой пряжкой. Чтобы синяки долго не сходили, — вспоминаю Демьяна, который так ласково касался каждого моего синяка. — Чтобы я сидеть нормально от боли не могла. Чтобы помнила, что провинилась. И так за каждую провинность, за всё, что я делала наперекор. Мало позанималась — лупил. Пробежала меньше на километр — сломал руку. И все видели это. Вся прислуга. Весь персонал. И все молчали. Опускали глаза, но молчали. Ведь деньги решают всё, — улыбаюсь грустно. — Постоянно водил к гинекологу, чтобы не дай Бог я не лишилась девственности раньше времени. Он планировал продать меня своему постоянному клиенту. Наркобарону, который до безумия обожал девственниц. Которому мой отчим постоянно поставлял молоденьких девушек и которых потом находили мёртвыми. От передозировки. Но тот мудак к счастью сдох. Пристрелили его. Отец одной девушки не поверил, что его дочь умерла от передозировки наркотиками. Начал копать. Искать того, кто убил его дочь. И нашёл этот притон. Вышел на этого старого извращенца. И на моего отчима. Но ему никто не поверил. Кто поверит сантехнику с завода, убитого горем после смерти единственной дочери? Прокурор города ведь святой! Деньги в детдом переводит. Приют для бездомных построил. Как можно поверить в то, что такой святой человек занимается торговлей людьми.

Решив, что ничего не дождётся от полиции, отец убитой девушки решил вершить закон сам. Его убили при задержании. И все доказательства ушли в могилу вместе с ним. Отчим тогда очень бесился. Потерял такого клиента. Чуть не прокололся.

А потом пришёл довольный. Рожа сияет. Нашёл мне жениха. Думала, что очередной старый извращенец, а оказалось, что тебя. Мне было плевать. Я уже смирилась с тем, что стану игрушкой в чужих руках. Мне шестнадцать всего было тогда. А я уже понимала, что не смогу выбраться из этого дерьма. Слишком много связей у него. Слишком многие готовы лизать ему жопу, чтобы не оказаться в какой-нибудь канаве. В день своего совершеннолетия он решил закатить праздник. Такой, чтобы все видели как он "любит" свою падчерицу. А я сбежала в разгар праздника из ресторана. Поехала в клуб, где лишилась девственности. Я впервые почувствовала себя любимой с момента, как погибла мама. Любимой. Необходимой, — вспоминаю Демьяна. Его сильный руки. Жадные прикосновения. — И сбежала. Боялась, что с НИМ что-то сделают. Потому что утонула в его глазах, растворилась в нём, влюбилась до безумия. С первого взгляда, — перед глазами суровое лицо мужчины. Чуть росоксые карие глаза. Идеальное тело, покрытое шрамами. — Ну а потом… Потом я пыталась скрыться. Не хотела возвращаться домой. Сняла квартиру, где меня нашли уже через пару часов. Он… Он изнасиловал меня, — я говорю ровно. Будто рассказываю о ком-то другом. — Думал, что я ещё девочка и взял в попу. Всё ещё надеялся продать мою девственность подороже, — отрешенный голос, а перед глазами картинки того дня. — Сама во всём виновата. Не должна была сбегать. Не должна была показывать свой характер. Раньше думала, что такого со мной никогда не случится. Что смогу вырваться. Смогу себя защитить. Но сначала будто оцепенела. Не могла пошевелиться. Ни одним мускулом.

А потом будто щёлкнуло что-то в голове. Жить захотелось. Я пока вырывалась, ударилась виском об острый угол и потеряла сознание. Он думал, что я умру, потому что потеряла много крови. И решил помочь уйти на тот свет. Накачал наркотиками и бросил подыхать за мусорными баками, как собаку. Меня нашли. Отвезли в городскую больницу. И тут же сообщили ему, как только опознали. Я так орала, когда он зашёл, так громко выла… — вспоминаю, как он быстро сбежал тогда, испугавшись. — Меня накачали успокоительными. А очнулась уже здесь. Запертая в клинике.

Замечаю жалостливый взгляд Марка.

— Только не нужно меня жалеть, хорошо? — зло говорю я. — Мне не нужна ничья жалость!

— Я не хочу тебя обременять, Марк. Ты не должен на мне жениться. Ты должен жениться на той, которую любишь. А по твоему голосу и твоей позе я видела, что ты любишь ту девушку, с которой разговаривал по телефону.

— А что будешь делать ты, когда мы вернёмся? Тебя твой отчим не оставит в покое. Такой ублюдок должен сидеть за решёткой. До конца жизни.

— Из-за своей сломанной жизни, я не хочу портить чужие, — обхватываю себя руками за плечи. — Так несчастна только я. А я поломаю две чужие жизни, если не больше. Вы женитесь с Аней, родите детей. А я никогда не смогу забеременеть. Я бесплодна после сильного переохлаждения. Ты понимаешь, что я просто ничтожество. Пустышка. Никому не нужная пустышка.