Омерта - Лана Мейер Страница 7

Мне чужда забота, нежность, и внимание к партнерше.

Я беру этих легкодоступных крошек жестко, не задумываясь об их чувствах и не церемонясь с потаскухами. Абсолютно эгоистично я думаю только о своем удовольствии, прекрасно понимая, что они текут от одних лишь легких моих касаний. И это не нарциссизм, а, к сожалению, факт. Я упиваюсь властью, когда до красноты на коже сжимаю дрожащие и трепещущие тела, полностью признающие мое господство.

Жестко, грязно, больно. С продажными суками, что окружают меня, иначе невозможно. Большего они не заслуживают.

Есть, конечно, особенные женщины. Они попадаются мне чертовски редко, так как я не часто бываю в местах их обитания. Они вращаются в другом, мирном и спокойном (как им кажется) мире.

Музы и феи, которые наполняют что-то внутри… от продажных шлюх и эскортниц, каких в моем окружении много, их отличает одно: они – настоящие.

И эти женщины все равно, что редкие алмазы, спрятанные в недрах грязных горных пород. Нужно хорошо поискать… или случайно наткнуться, обратить внимание, заметив их внутренний блеск и сияние.

Я давно оставил Пэм позади и, минуя собравшихся в круги по сплетням и интересам гостей, поднимаюсь на второй этаж, где меня уже ждет Рик.

Здесь я смогу остаться незамеченным до операции, которая начнется именно тогда, когда подчиненные и кандидаты на вступление в клан, вычислят дочь Ди Карло – Аннету Ди Карло и получат её в наше распоряжение.

– Ещё не нашли? – сухо интересуюсь я у Риккардо, который уже занял свою позицию на балконе большого зала в особняке, возвышаясь над всем этим лицемерным стадом.

– Нет, сэр. Все в масках и найти объект сразу весьма затруднительно. Думаю, на поиск уйдет максимум час.

– Тридцать минут. Передай всем, что у них тридцать минут, – вкрадчивым тоном отдаю приказ Рику, и слышу, как легкая фоновая музыка на маскараде сменяется напряженными аккордами электронного органа. Поворачиваюсь корпусом к сцене, обращая внимание на то, что в шумном пространстве стало подозрительно тихо, светский базар вдруг резко прекратился, а взгляды всех рафинированных снобов вдруг устремились к эпицентру зала.

Сначала я услышал мелодичное, нежное, терпкое, чувственное сопрано. Голос, созданный для колыбельных, звучащий с легким волнением и надрывом… в горле за мгновение развернулась пустыня, а язык прилип к небу. Я думаю, все присутствующие в этом зале испытали сейчас примерно тоже самое, черт возьми.

Никогда не отличался сентиментальностью. Искусству не дано дотронуться до моего сердца… я так думал.

До этой секунды.

А потом я вижу исполнительницу, обладательницу уникального голоса. Девушка поет на итальянском, разумеется, я не мог не обратить внимание на свой второй родной язык, и даже прощаю ей грубые ошибки в произношении, поддавшись очарованию её голоса.

Слово «муза» беспощадно пульсирует где-то в глубинах сознания, заставляя меня инстинктивно и жестко сжать кистями рук балконную перекладину, и выйти из тени, с целью лучше рассмотреть девушку.

То, что я вижу, действует на меня, как гребаный удар под дых.

Удар резкий, мощный, накрывающий внезапной снежной лавиной, взрывающий внутри спектр эмоций, каких я не испытывал очень давно.

Удар, который парализует каждую клеточку тела, оставляя в движении лишь сердце, которое наоборот спешит обернуться бомбой в груди.

Я не знаю, красива ли эта девушка, поскольку её лицо почти полностью скрывает маска, но в остальном её образ – это точное попадание в воспламеняющие мое нутро триггеры.

Она вся – сплошной триггер для моих инстинктов.

И мне не нужно разглядывать её ближе, не нужно знать, какая она, чтобы всей кожей ощутить притяжение, манящее к загадочной певице.

Есть в ней что-то до боли знакомое. Зыбкое, призрачное, легкое… едва уловимое, словно постоянно ускользающий свет.

Такая изящная и тонкая статуэтка. Она поет, скованным движением пытаясь расставить в сторону руки, упакованные в длинные серебристые перчатки. Словно птица в клетке, которая не может полностью расправить свои крылья.

Мой взгляд медленно скользит по её бледной коже с розовым подтоном, наверняка тонкой и чертовски чувствительной к прикосновениям.

Выпирающие ключицы и длинная шее, какие я видел лишь у грациозных танцовщиц. Шелк темно-синего платья плотно облегает её хрупкую фигурку, от которой чертовски трудно оторвать взор, особенно когда она тоже поднимает на меня глаза и слегка вздрагивает, рождая во мне острое желание улыбнуться девушке, а после её непревзойденного выступления подойти к ней и увести куда-нибудь в уединенное место.

Удивительно, но эта маленькая не отводит взгляд и умудряется продолжать петь.

А что? Почему бы нам не познакомиться? С удовольствием закручу интрижку на одну ночь. Певиц у меня ещё не было. Хотя не думаю, что её талант нам пригодится. Но вот сам голос у неё что надо и, мне кажется, я могу в красках представить, как сладко она способна стонать и говорить с соблазнительным придыханием.

Совсем юная девочка, но уже можно. Её возраст выдает абсолютно все: осанка, гладкая шея, движения рук. Естественная робость, не присущая женщинам. Невинность и чистота, от которой у меня схватывает дыхание. Почему, бл*дь?

Ответ прост. Глубоко копать в себе не нужно.

В моей жизни так много жестокости, грязи, крови, потерь и падений в кромешную тьму, в бездну, что было бы странно, если б я не обратил внимания на то, что излучает свет. Знакомый мне свет, но все же другой, отличающийся от того, к которому я прикоснулся.

Все до банального просто: мы все, даже такие прожженные моральные уроды и беспринципные ублюдки, как я, ищем свет.

Черт, какого хрена я посвятил ей столь долгий внутренний монолог? Какого черта она завладела моим вниманием.

Не имеет значения. Я хочу её.

Не Памеллу, не любую другую в этом зале, что легко примет мое предложение после рабочего дня.

Хочу эту юную красавицу, лет на десять меня младше.

Возможно, глупую и наивную, но от этого не менее сладкую и манящую.

Сжать, смять в своих руках тонкую талию, жадно впиться в губы персикового цвета, приглушенно подавив её нежный стон своим рыком. Закусать до крови, накрыть собой, клеймить, использовать, испортить.

Очернить. Потушить. Погасить её проклятый и яркий свет.

Чтобы больше не вызывала во мне таких чувств, не выделялась среди безликих дешевок.

Не взывала к человечности внутри меня своим ангельским голосом.

Накрыло, бл*дь. Да, я знал и помню, что так бывает.

Но после смерти Несс, я не думал, что такое когда-либо повторится. И даже будет сильнее, острее… невероятно. Или я просто забыл…?