(Не) та женщина - Диана Рымарь Страница 64

Женя любовалась собой перед огромным зеркалом в полстены в своей спальне и радовалась тому, что всё же решилась сходить в тот магазин. Под рубиновым шелковым халатом скрывался удивительной красоты красный комбидресс на тонких кружевных лямочках. В нем она чувствовала себя если не на все сто, то на девяносто уж точно. Он делал ее фигуру по-девичьи стройной, каким-то мифическим образом утягивал живот и одновременно не давил на грудь. И расстегивался интересно — парой кнопок в промежности.

С прической тоже полный порядок — локон к локону. И макияж Жене удался как нельзя лучше: из зеркала на нее смотрела настоящая модель.

Женя заранее обкормила Нонну до такой степени, что та впала в гастрономическую нирвану и уснула без соски. Продрыхнет минимум до девяти.

Семь вечера. Всё, пора. Рубен придет с минуты на минуту.

Женя схватила радионяню и пошла в спальню Рубена.

Долго и упорно пыталась устроиться на его огромной кровати, застеленной бежевым покрывалом. Хотелось предстать перед женихом в как можно более сексуальной позе. Она пробовала и лежать, и полусидеть, и выгибаться по-всякому.

— Так… полвосьмого… Рубен, милый, если ты хочешь успеть до того, как Нонна проснется, у тебя не так-то много времени! — бурчала она, глядя на декоративные настенные часы в форме полусобранного круглого пазла.

Потом всё же не выдержала, позвонила.

А он не взял трубку… Один раз, второй, третий.

Написала сообщение: «Ты где?»

И тоже никакого ответа.

«Дура ты, дура! Может быть, он уже у какой-нибудь любовницы восполняет свой глобальный недотрах…»

Эта мысль полоснула по сердцу, заставила Женю запахнуть халат плотнее и сжаться в комок в ожидании.

— Может быть, он вообще сегодня домой не явится? — застонала она в пустоту спальни.

Она так старалась, красоту наводила, через себя переступала, а он?

Да, да, именно переступала! Решиться прийти к нему в спальню для Жени было героизмом.

Почти год назад, когда с ней произошло непоправимое, она вообще думала, что больше никогда не сможет подпустить к себе мужчину. Лишь спустя многие месяцы поняла, что сильно погорячилась с таким решением. Однако то самое, мелкое запуганное существо, что родилось и жило в ней с прошлого лета, всё еще довлело, всё еще шептало на ухо: «Мужикам нельзя доверять. Они просто прикидываются милыми, а потом показывают истинные лица».

Жене пришлось задавить это существо, заткнуть ему рот и спрятать в закоулках сознания, чтобы решиться на тот шаг, который она сделала.

Сделала, потому что невыносимо было думать, что Рубен будет с кем-то еще. Представлять его губы на чужих губах, его нежные руки, сжимающие другую женщину, его страстный взгляд, направленный не на Женю. Даже предположить такое — пытка.

Однако, похоже, именно это сегодняшним вечером и происходило, наверняка он уже с другой, а Женя как дура ждала его в спальне.

— Правильно, зачем ему слон в постели…

Сама не заметила, как по щекам покатились крупные слезы.

* * *

Рубен сидел в баре возле офисного здания и пил третью по счету порцию виски.

Трудовой день будто прошел мимо него, он ходил на совещания, разбирал какие-то бумажки, встречался с людьми, но делал всё на автомате. В голове крутились утренние события. До сих пор крутились, хотя уже час как сидел напротив бармена и пытался познать смысл жизни с помощью крепкого алкоголя.

«Какого черта я вообще сразу поперся к Жене? Ведь знаю себя, психа несдержанного… Как мне теперь с ней мириться?» — всё гадал.

Догадался же ляпнуть про каких-то там любовниц.

Эх, знала бы она, что Рубен творил, пока любимая оставалась во Франции... Этот конкурс красоты и череда девчонок из «Малинника». От души бы посмеялась над ним, жалким неудачником на любовном фронте. Или, наоборот, больше никогда не заговорила. О некоторых вещах второй половине лучше не рассказывать.

Даже если бы Рубен хотел изменить ей — вряд ли смог бы: ну не стояло у него ни на кого, кроме Жени. Не стояло… И проверять это в очередной раз он не собирался. Давно для себя решил: она для него единственная.

— Ты женат? — вдруг спросил у бармена, крепкого парня, на вид примерно того же возраста.

Тот кивнул, заметно оживившись. Видно, любил послушать истории.

И тогда Рубен задал ему следующий вопрос:

— Как с супругой обычно миришься?

— Хм… — протянул тот, натирая белой салфеткой идеально чистый бокал. — Цветы покупаю, прощения прошу.

— И прощает?

— Когда как, — пожал плечами бармен.

Возможно, это именно то, что стоило сделать Рубену. Купить цветов, поехать домой и начать извиняться. Да вот только не умел он извиняться по-человечески, тем более перед женщиной. Не было у него такой практики.

«А если не простит? Наверняка надула губы по полной программе».

Ведь за все месяцы, что провели вместе, Рубен ни разу не позволял себе на нее наорать. Да и повода не было, спокойно жили. Женя в быту оказалась совершенно адекватной женщиной. Если с кем и связывать жизнь, так именно с такой, как она.

«Вдруг решит забрать Нонну и уехать к себе…» — прострелила мозг новая мысль.

Ему бы уже доложили, конечно. Да и не пустил бы он ее никуда, запретил бы покидать территорию особняка. Еще чего, не позволит он, чтобы невеста и дочь куда-то там собрались. Только разве это выход? Разве это семья, когда держишь дома насильно?

«Эх, не так надо было всё делать…» — рычал он про себя.

Если бы знал, что Женя носила его ребенка, ни за что не уехал бы тогда из Франции. Не мытьем, так катаньем добился бы ее расположения. Уже давно были бы женаты, и Женя грела бы его постель.

А все-таки хорошо, что узнал, пусть и только теперь. У него есть ребенок — и это само по себе прекрасно. Нонна — его. Его драгоценная девочка! И никакая она не пиявка, пусть ест сколько хочет, сладкая малышка. А симпатичная какая, ух! Создал же бог такую.

При воспоминании о Нонне в груди отдавало сладкой судорогой. У него есть дочь — и этого уже никто не отнимет.

Позже Рубен достал телефон, чтобы глянуть время, и обалдел. Три пропущенных от Жени, да еще и сообщение. А он не слышал, потому что после совещания забыл включить звук, — вот настолько рассеянным сегодня был.

Раз звонила, значит, ждала, так? Значит, хотела поговорить.

Его как ветром сдуло — тут же помчался домой. Впрочем, бармену щедрые чаевые оставить не забыл.