Проданная - Кира Шарм Страница 61

Не помню. Ничего не помню.

Только, кажется, подхватил на руки, куда-то нес, прижимая в себе, к разгоряченному и мокрому телу. Что-то хрипло шептал, гладя волосы, прижимая крепко.

Не помню.

Может, показалось, приснилось?

Последняя мощная, сшибающая с ног судорога, последняя вспышка, — и в моей голове, в моем сознании просто выключился свет.

Очнулась в постели.

Крепко прижатая к его телу.

Едва приоткрыла глаза и тут же встретилась с пристальным, обжигающим взглядом.

Он что, все это время вот так лежал рядом, прижимая меня к себе и просто смотрел?

А во всем теле — до сих пор разлита сладкая, блаженная истома.

И, — черт, до чего же хочется улыбнуться. Ему.

Потянуться и обнять за шею.

Прижаться всем телом, — доверчиво, расслабленно, блаженно.

Поцеловать губы и шептать какие-то несусветные глупости.

Счастливо шептать.

Стас.

Кто бы мог подумать, что этот мужчина способен подарить такой невероятный, запредельный ураган удовольствия!

Хотя…

Наверное, мое тело знало это на каком-то подсознательном уровне. Потому так и тянулось именно к нему. Потому и отшатывалось от всех других, никак на них не реагируя…

Но…

Нет. Черт побери, дело совсем не только в теле!

Ведь именно о нем я и мечтала, с самой своей первой, еще тогда такой наивной влюбленности!

Именно Стас пробудил во мне что-то, что превратило меня из беззаботной девчонки в девушку. А теперь и в женщину. Что-то очень глубокое, и, как бы не было неприятно это признавать, те дальние ростки, кажется, так и остались в моем сердце!

За все это время, даже после всего, что он сделал и наговорил! Даже после того, как я разумом понимаю, что Стас Санников — ужасный человек, охваченный лишь жаждой мести, лишь ненавистью ко мне и ко всей нашей семье, несмотря ни на что эти проклятые ростки так и не выкорчевались из моего сердца!

Тут же захлопываю глаза, чувствуя, как горячей волной всю кожу заливает краска.

Боже!

С ним, с врагом я дрожала, извивалась от удовольствия! Его имя выкрикивала, и сама насаживалась на его пальцы, тянулась к его телу, желая получить, почувствовать все больше!

О, Боже!

Ведь именно этого никак, ни под каким видом нельзя было допускать!

Даже под пытками и самыми страшными угрозами!

Черт! Черт! Черт!

Вот теперь я по-настоящему повержена. Побеждена им. Полностью. Окончательно. Насквозь!

И Санников, этот мерзавец, уж точно воспользуется своей победой!

Я сама дала ему в руки оружие против меня!

Ну как же так вышло?! Как же я так сдалась?!

Хотя… Кажется, у меня не было ни единого шанса.

Пусть даже и не против этого мужчины. А против себя самой. Потому что он так и остался там, внутри. Потому что ни один с ним никогда не мог сравниться!

— Софи-ия, — его огромная, крепкая рука проводит по моему плечу удивительно нежно.

— Не закрывай глаза, принцесса. И не красней. Тебе нечего стыдиться. Посмотри на меня.

Осторожно приоткрываю глаза, все еще не веря собственным ушам.

Санников просто нависает надо мной, почти касаясь моего лица своим.

— Это было сказочно, золотая принцесса. Космически сказочно, — ласково, на удивление ласково и нежно шепчет его хриплый голос.

А я вся напрягаюсь в ожидании, когда он жестко хлестнет меня, упиваясь своей победой. Конечно, просто специально сейчас дает расслабиться обманчивой лаской и нежностью. Чтобы вышло потом больнее.

— Какая ты чувственная… Какая огненная… Моя принцесса, — шепчет Санников, ведя своими губами по моим. Вызывая новую будоражащую дрожь во всем теле.

— Я бы на месяц закрылся с тобой в этой комнате, в этой постели. Снова и снова выбивал бы из тебя твое сладкое «хочу». Пока бы не оглох от того, как ты выкрикиваешь мое имя, когда кончаешь.

— И так будет, Софи-ия, моя сладкая принцесса. Так будет. Но сейчас тебе надо отдохнуть. Еще пока не время.

С удивлением замечаю, что в окно уже льется яркий дневной свет.

Сколько же длилось наше с ним безумие? Кажется, я всего на миг закрыла глаза, — и вот, уже день за окнами. Хотя не удивлюсь, если мы занимались этим всю ночь, до самого рассвета. Ощущение времени я полностью утратила, но, кажется, все это длилось бесконечно!

Пытаюсь что-то сказать, но Санников решительно прижимает пальцем мои губы.

— Спи. Спи, принцесса. Отдыхай и набирайся сил. А вечером мы выйдем в свет. Поедем в оперу. Покажем всем этим дешевым напыщенным индюкам, что ты не свалилась в пропасть. Наслаждаемся их кислыми ублюдочными рожами. И тем, как им придется кривиться, улыбаясь. А они будут улыбаться тебе, София. Будут. И руки целовать. Никуда не денутся. Будут. Можешь вытирать о них ноги, сколько угодно, а они все равно будут кивать и улыбаться тебе.

— Стас…

Сама не понимаю, зачем, почему, как вырывается этот вопрос. Санников — последний, кому стоило бы его задавать. Последний, в ком я бы могла искать поддержку. Но так выходит, само собой. Прежде, чем я успеваю захлопнуть рот.

— Почему они так со мной, с нами? Неужели отец был таким ужасным человеком? Неужели его все так сильно ненавидели?