Супер «горничная» - Надежда Волгина Страница 6

– Ну и козел же ты!

– А речь сейчас не обо мне. Ты кто такая? И говори правду, предупреждаю, – снова опустился он на стул напротив меня.

– Подруга Иры, – вынуждена была признаться.

– И что ты тут делаешь?

– Одолжение ей, что же еще! – невольно возмутилась. Уж не думает ли он, что сама ее попросила поработать вместо нее горничной. – Подруге срочно пришлось уехать, а меня она попросила поработать вместо нее. В агентство сообщать не стала, боясь увольнения. Ну и я согласилась, чего никогда бы не сделала, зная…

– Стоп! Хватит заливаться тут соловьем…

И замолчал, вылупившись на меня как баран на новые ворота. Так и застыл с выпученными глазами и приоткрытым ртом. Столбняк на него что ли напал?

– Тенор!.. – столько ужаса я не видела еще ни в одних глазах.

А потом мой мучитель подорвался и рванул по лестнице наверх. Только и успел крикнуть, чтобы сидела я и никуда не уходила.

– Точно, идиот. Куда я со стулом на заднице пойду-то! – чертыхнулась я, уже сомневаясь в его нормальности.

***

– Маленький кенар по имени Тенор, Маленький кенар по имени Тенор… – меня словно переклинило на этой фразе, пока на всех парусах несся в комнату дяди.

Черт, как я мог забыть про него?! Ни разу не вспомнил ни за вчерашний вечер, ни за больше чем полдня сегодня. И я совершенно не помню, заходил ли кто вчера в комнату дяди. Что если птицу выпустили из клетки? И он улетел… А если окочурился? Я ведь даже не покормил его. Черт!..

Перед дверью в комнату дяди замер и прислушался. Оттуда не доносилось ни звука. Черт! А ведь дядя предупредил в записке, что у его кенара всегда должно быть зерно, что без него этого птица нельзя оставлять больше, чем на два часа. Что если он уже валяется кверху пузом на дне клетки? Я ведь даже не проверил его ни разу. Дядя Витя меня не простит!

Набравшись смелости, распахнул дверь в комнату. Первое, что бросилось в глаза, так это идеальный порядок повсюду. Кровать аккуратно заправлена, занавески на окне задернуты. Ни единой вещи ни на одной из мебельных поверхностей. Узнаю своего педантичного дядюшку и безумно радуюсь, что у придурков-друзей хватило ума не перешагивать через порог этой комнаты.

Но где же Тенор? Не сразу обнаружил небольшую клетку, накрытую темной тканью. Только по ткани и догадался, что под ней клетка. И об этом дядя меня тоже предупредил, что Тенора на ночь нужно накрывать. Только вот чего же птиц молчит? Почему не запел с утра пораньше? Глядишь, я бы и пробудился от похмельной спячки…

Страшно было стягивать ткань. Почему-то не сомневался увидеть хладный труп. И никак не ожидал, что встречусь с сердитыми черными буравчиками нахохлившейся птицы.

– Фух, слава богу, ты жив! – аж за сердце схватился от облегчения. – Ладно, спой, птичка, не сердись. Тебе со мной дружить нужно, а не мечтать заклевать меня до смерти. Сейчас я тебя покормлю… – так приговаривал я, насыпая зерна в пустую, конечно же, кормушку и пополняя из небольшого графинчика подвешенный на прутья клетки поильник. – Жри, пей и пой! – велел канарейке. – Потом еще поболтаем и погуляем. А сейчас извини, но у меня там еще одна птица томится в клетке, – вспомнил я о своей златокудрой нимфе.

Да, собственно, я и не забывал о ней. Ее прекрасное лицо так и маячило перед глазами, как ни пытался избавиться от видения. По пути вниз все пытался понять, как же мне теперь лучше поступить? Горничная оказалась не горничной, вернее, подменой оной. Убирается она отвратительно – это факт. Но мне обязательно нужно сделать так, чтобы приходила она в этот дом как на работу и не дважды в неделю, а каждый день. Разве что, один выходной, так и быть, я могу ей устроить.

– Соскучилась? – поинтересовался, когда увидел девушку сидящей там же, где ее и оставил.

Черт! Ну я точно идиот! Куда же она денется, привинченная к стулу-то? Хотя, молодежь нынче пошла изобретательнее некуда – могла бы и со стулом улизнуть. Рассуждаю как старик. Аж самому смешно стало. Сколько ей на вскидку? Двадцать два-двадцать три? Точно не больше. Ну и я еще ничего – даже возраста Христа не достиг, а значит и жизненного рубежа.

– По твоему оскалу особенно, – огрызнулась она, и глаза ее снова принялись метать молнии. – Может развяжешь уже? Руки-то – не протезы, больно!

– Развяжу, если пообещаешь вести себя спокойно, не пытаться сбежать и не пинаться. Последнее главное, – вспомнил я про свой бедный пах, которому сегодня ощутимо досталось.

– Развязывай, не сбегу, – вздохнула она.

– Да кто ж тебя отпустит, невольно усмехнулся я.

Точно не я, раз уж теперь точно знаю, что в мире существует такая красота и грация, да еще и в сочетании со столь бурным нравом. Да она мне запала в сердце – не вытравишь теперь. А это значит, что заполучить эту малышку я должен теперь всенепременно.

Пока развязывал ее, прибалдел от ненавязчивого запаха ее духов. Еле сдержался, чтобы не зарыться носом в ее волосы на макушке. И мысленно обругал себя последним садюгой, увидев, как натер ремень ей запястья. Эх, я бы сейчас целовал их до тех пор, пока бы не излечил полностью. Но кажется, с поцелуями я поторопился. Так я ее только отпугну от себя. Куда как приятнее, если она сама захочет поцеловать меня и не только.

– Прошу, – пригласил я Алису на диван.

Сам благоразумно занял кресло, чтобы не находиться к ней пугающе близко.

– Поговорим начистоту? – проникновенно посмотрел ей в глаза.

– Да было бы о чем говорить, – фыркнула она, устраиваясь на диване поудобнее и растирая запястья.

– Поверь мне, есть о чем, – многозначительно отозвался я.

Какая же она болтливая! Вот про таких говорят, что за словом в карман не лезет. Даже мне, с моим прирожденным ораторским даром, тяжело подбирать слова.

– Для начала давай что ли познакомимся?

– Уверен, что я этого хочу? – закинула Алиса ногу на ногу, и на миг снова мелькнули ее кружевные трусики.

У меня же в паху едва не случилась революция. Да что ж это за реакция на женщину, словно я десять лет строгого режима отсидел?! Если и дальше так пойдет, то я превращусь в озабоченного. С этим надо что-то делать.

– Ну нам же надо будет как-то общаться.

Меня чуть не передернуло, когда услышал свой сдавленный голос. Алиса же посмотрела на меня сначала с недоумением, а когда перевела взгляд на мои туго переплетенные ноги, недоумение сменилось пониманием. Но слава богу, от комментариев она воздержалась.

– Не думаю, что так уж это и надо, – усмехнулась она, не переставая рассматривать мои ноги.

– Собираешься приходить сюда и отмалчиваться? Ни за что не поверю, – невольно развеселился я.

Трудно было представить ее молчащую в тряпочку. Сомневаюсь, что она вообще умеет молчать.

– А кто сказал, что я собираюсь приходить сюда? Кажется, одного раза мне более чем хватило.