Прайс на мою студентку - Ася Невеличка Страница 6

— Ты всегда спишь в обуви? — хмыкнуло чучело из-под одеяла с соседней постели.

— Я не сплю.

— По чесноку, я вымоталась. Ты такой занудный, что я чуть не заснула где сидела. Так что трахаться будем потом. Я сосну часок.

— Что ты сделаешь?

— Чо-чо! А еще меня передразнивает, оливкохрен.

— Спасибо, Тармуни, ты почти сделал задачу невыполнимой!

— Вот только над ухом не занудствуйте. Как вас жена терпит?

— Я не женат.

— Вот ни разу не удивлена! У вас даже до траха не доходит, как невеста сваливает. Угадала?

— Спи.

— Снимите ботинки — меня пиздец бесит, что вы обутый в кровати!

— Хм! Скажите пожалуйста!

Но все же спустил ноги с постели и снял ботинки, сдерживая вздох облегчения. Надо же, не замечал, как ботинки сдавливают ноги.

— Легче? То-то. Лан. Я спать.

— Спокойной ночи.

— Споки-ноки.

— Что? Черт… Спи.

За ночь я набросал проект договора по оказанию услуг по обучению и экзаменационной презентации через четыре месяца. Потом удалил документ. Если я не смог донести до этого чучела простым языком, чего от нее хочу, то договор с условиями на семи страницах ее точно напугает.

Это утро я решил посвятить наглядному примеру.

— Доброе утро, Елена, — с улыбкой разбудил я чучело, рывком раздергивая шторы на окнах и подкатывая к кровати столик с легким завтраком.

— А? Чо? Фриц? Я думала, мне приснилось…

Спокойно! Спокойно, Андрей.

Сейчас от моих манер и воспитанности очень многое зависит.

— Елена… Или угодно Милена?

— Не, Лена — норм.

— Отлично. Тогда я к тебе обращаюсь «Елена», а ты зовешь меня Андрей Оттович.

— Как? Отчевич? У тебя обострение?

— Над терпением мне еще предстоит поработать. Вот завтрак. Ешь. Вот униформа… Извини, что нашел. Оденешься. И едем в клинику.

Я честно старался не смотреть на её манеры. Варварские. Полное неумение обращаться со столовыми приборами. То, как девчонка запихивала полный рот еды и крошила на одеяло, давилась, запивала и кашляла.

Встал и вышел на балкон.

Это… Это полный п…ц!

Но пари отменить можно только с заявлением на увольнение, так как работать в подчинении Баграта Тармуни я не стану.

— Ну я всё.

— Рад. Умывайся, одевайся и едем.

— Ну нет, я как бы ночь отпахала и ухожу.

Я оторопел.

— Что?

— Ну ладно, не отпахала, но ты сам не захотел. Оплаченное время кончилось.

Ах да…

Я молча вытащил две купюры в пять тысяч из бумажника и сунул ей в руку.

— Сутки.

Она заторможено смотрела на смятые деньги в своей руке. Неужели принять решение взять или отказаться для нее такое сложное?

— Ну ладно. В клинику, значит? А потом к вам домой?

Я кивнул.

— Ну ладно, — повторила она, странно растягивая слова. — А зачем?

Вот теперь я поймал синеву ее глаз. Стоя против окна, я имел возможность рассмотреть мое чучело в солнечном свете. Блондинка с тонкой костью, хорошей фигурой, если все же поработать над ней, с яркими глазами, вчера показавшимися насыщенно серыми, а сегодня сияющими цветом неба. С большим ртом, слишком большим для такого узкого лица. С привлекательными припухшими губами, на которых еще остались крошки от завтрака и мазок джема в уголке рта.

— Зачем? Я расскажу тебе по дороге. Попробую еще раз.

— Тогда я Леське позвоню.

На мой непонимающий взгляд пояснила:

— Напарнице. Чтоб ментов не поднимала. Волну не гнала.

— Волну ментов?

— Ну ваш зад, помните? Чтоб не засветила!

Я промолчал, еще отчетливее понимая, что у нас двухстороннее нарушение коммуникационного обмена. Как мы будем договариваться? Кто мне сможет помочь? Мутер?

— Звони. Еще не хватало, чтобы моим задом светили перед ментами, — буркнул я.

— Во! Соображаешь. А притворялся болваном. Але? Леськ?.. Тут такое, кароче, дело…

Как договоримся, отберу у нее телефон. Связи со злачными местами надо рвать сразу и окончательно.

В машине разговора не получилось из-за слишком напряженного дорожного движения. В клинике нас сразу развели.

— Андрей Оттович! Очень рады видеть вас. Как здоровье Аделаиды Марковны?

Я дежурно улыбался, провожая взглядом свою подопечную.

— Она еще вчера чувствовала себя отлично. А как будет сегодня — боюсь предположить.

— О, если ей что-нибудь понадобится, мы готовы выехать на дом!

— Благодарю. По поводу девушки…

— Да-да, Сергей Игнатьевич ждет вас в своем кабинете. Я провожу.

Как же хорошо находиться в достойном обществе, подальше от чокающих чучел. Черт!

Сергей, мой давний знакомый и настоящий друг, сразу вник в проблему и обещал за пять часов исследовать подопечную под микроскопом.

— Вернешься к трем, когда всё будет готово.

— Отлично. Постараюсь за это время подобрать ей соответствующий гардероб. И подготовлю мутер. Хотя бы намекну.

— Будь аккуратен с Аделаидой Марковной. Ты знаешь, какое у нее чувствительное сердце!

Я хмыкнул. Мы оба знали, какое железное сердце у моей матери, но вслух принято было подчеркивать ее слабость, а не стальную хватку.

— Сергей, не спускай с нее глаз. Девица еще не в курсе моей авантюры. Может сбежать, я ее потом не найду.

— Не переживай. Поддатый, в темноте, Баграт вряд ли разглядел ее и запомнил! Потеряешь эту — заменишь подобной. А пока иди, решай свои дела. За нее не беспокойся.

Последнее напутствие Сергея заронило в душу сомнение. Смогу ли я за четыре месяца сделать из чучела девушку достойную быть представленной ученому свету столицы? Достойную стоять со мной под руку в огромном зале, полном именитых коллег?

А может действительно заменить ее на одну из моих студенток?

* * *

Мутер на звонок не ответила. Я её понимал. Обижена, что провел ночь не дома и даже не предупредил. Но в моем возрасте при каждом форс-мажоре звонить матери и извиняться, явный перебор.

Хотя в данном конкретном случае, лучше было предусмотреть ее обиду и не напрашиваться на ссору заранее.

Подобрав в бутике подходящие на вид вещи, с учетом все еще душных солнечных дней и заметно холодных, промозглых ночей позднего августа, я оккупировал столик в кафе, сделал ряд рабочих звонков и перекроил график работы с секретарем.