Всерьёз - Марта Крон Страница 56

ИГОРЬ.

— Ты тупая, Стелла, или как? — даже не нужно видеть её, уже за милю чувствую этот тошнотворный запах парфюма, которым она душит не себя, а остальных.

— А без оскорблений нельзя, Игорь? — эхом отдаётся в ушах стук её каблуков.

— Можно. Нет тебя — нет оскорблений. — прохожу мимо назойливой мухи в свой кабинет, не позабыв послать секретарше уничтожающий взгляд.

Громко и внятно же приказал, к моим владениям никаких женщин не подпускать! Никаких исключений! Алиса должна быть спокойна и её доверие для меня действительно свято!

Так нет же… торчками стоят на пути, лишь бы оставить меня с голой жопой на улице. Без любимой и с мыслями о полёте с крыши.

— Нужно поговорить! — увивается вьюном за мной бывшая.

— Нет. — почти успеваю захлопнуть дверь перед докучливым носом, но в последний момент в проём влезает женская нога и упёртая баба противно кудахчет мне в лицо:

— А я сказала нужно! Я с посланием от отца!

Вонзаюсь в бестолочь гневным взглядом и выставляю перед ней руку, чтобы она не затеяла ворваться внутрь кабинета:

— Я через посредников не веду переговоры, так и передай.

— Папа зол на тебя! — восклицает Стелла, прибегая к устрашению. — Я не хотела говорить, что мы расстались, но он начал задавать вопросы…

— Мне плевать. — не шевелю ни одним мускулом, но внутри сгущаются тучи.

Рудов же бизнесмен. Неужто из-за прихоти дочурки пойдёт против меня?

— Не верю! — корчит она гримасу смеха. — Я бы сильно паниковала, если б мне пришлось искать столько денег за короткий срок!

Сука! Он ей ещё и сумму озвучил! Гниды! Не дождутся от меня нытья и уговоров, сдохну, но вида не подам! Я уже не тот малец, который бездумно кидался в ноги за помощью. Я столько лет стряпал себе имя и авторитет не для того, чтобы твари из прошлого вытерли об меня ноги. Долг измеряется в деньгах. Это и заплачу. Но в остальном раздавлю! Ни одна баба ещё не вертела мной, родная мать даже близко не подпущена, а тут завзятая шлюха решила, что её папулечка сможет меня подкосить?

Видал я вас в лесу в балетной пачке!

— Вон пошла! — отталкиваю эту собаку сутулую в приёмную и делаю шаг к ней, повелительно нависая сверху. — Передай отцу, что я непременно к нему загляну и вопрос о деньгах будет снят. А до этого, чтобы я твою драную задницу поблизости не видел!

— Ай-яй-яй, Игорь Олегович, вас папа разве не научил, что девочек обзывать нельзя? — поднимаю голову к раздавшемуся голосу и каменею от ярости.

— Травицкий! — ядовито выплёвываю я. — Ну, куда ж без тебя, недоумок? Этот день запрограммирован на дегенератов, ты как чувствовал, что надо прийти, да?

— Я всегда появляюсь там, где ты лезешь к беззащитным девушкам и запугиваешь их тем, что наделён некой силой. — спокойно движется к нам Родион.

— Замечательно, значит хватай эту дочь полка и валите на хер отсюда! — машу рукой на Стеллу, которая с глухим раздражением представляет, как разбивает об мою голову камень и только сейчас замечаю, что моя секретарша бесследно исчезла.

Вот зараза! Жаловаться пошла. А я только привык к этой бабулечке!!

Что за тридцать три несчастья на мою голову, а?

— Стелла, одно ваше слово и я научу этого грубияна манерам! — с широченной фальшивой улыбкой поворачивается к Рудовой Травицкий.

В голове задней мыслью проплывает вопрос, как близко знакомы эти уроды, но первостепенно для меня сейчас только одно — выбить этому петуху зубы.

— Давай, махни ручонкой, посмотрим сколько каши в детстве съел! — колко фыркаю я, чувствуя лютую злобу и шанс отыграться за Алису.

— В отличие от тебя, Березин, я отдаю себе отчёт за каждый удар! — леденеет взгляд парня. — Это твои ручонки бесконтрольно болтаются и бьют прохожих!

Пытаюсь дышать ровно, но зверею настолько, что сводит грудь.

В мозгу беспрерывно щёлкает команда «уничтожить», но на задворках ещё функционирует резерв здравого смысла. Гад провоцирует, делая ставку на мою вспыльчивость.

Не ведись, Березин.

Уберёшь сукина сына потом, по-тихому, вдали от свидетелей.

Возьми себя в руки! Вон Стелла уже крутит на ус каждое слово! Достаточно того, что она знает про деньги. Ублюдок знает про отца! Если сложить информацию воедино, то она пулей выстрелит мне в лоб.

Пора развести их по разным углам, не дать повод сойтись против меня.

С трудом разжимаю кулак, что готов нанести увечья Травицкому. Усилием воли гоню из башки все посторонние образы и думаю только о хорошем.

«Вот мой мышонок встречает меня дома, обвивает шею руками, притягивает к себе, прижимается щекой к моей груди, перебирает ноготками волосы на моём затылке и едва слышно шепчет, что любит меня.

На мой вопрос, почему так тихо об этом говорит, почему нельзя в полный голос заявить о своей любви, хмурит брови и с укором отвечает, что счастье любит тишину, а я горазд лишь громко трындеть.