Last secret - Алекс Джиллиан Страница 56

Рэнделл

Мне никогда не надоест смотреть на безмятежную гладь озера сквозь панорамное окно своей стеклянной спальни, и город, раскинувшийся вдоль берега, который отсюда выглядит совсем иначе, чем из окна офиса «Перриш Трейд». Гораздо живописнее, уютнее… чище. Такой Кливленд не кажется мне тюрьмой, в которую я заперт своими бесчисленными фобиями. Клетка из стекла и бетона, как бы банально это не звучало, внутри которой я строю свои хрустальные дворцы. И когда я говорю, что хочу владеть им, я имею в виду не конкретный пост или должность. Мне нужны инструменты контроля и управления. Только так я могу выжить и сохранить себя цельным.

Когда-то моя вселенная представляла из себя комнату из четырех стен и дверь, в которую иногда входила моя мать, чтобы принести еду или поговорить со мной. И до определенного возраста меня устраивал мир, который я видел, чувствовал, осязал. Корнелия обладала способностью убеждать, заражать своим восприятием реальности. Мне казалось достаточным то, что я имею.

Но стоило мне вырваться, все изменилось. И я расширял новую, внезапно раздвинувшую свои границы Вселенную, строил ее по своему макету, с каждым годом продвигаясь дальше, выше, захватывая все новые территории, играя на слабостях людей, которые казались такими же прозрачными, как их иллюзорные реальности и надуманные проблемы. Когда я начинал делать первые шаги, у меня в арсенале были только диктофонные записи разговоров моей матери со своими посетителями, на которых сохранилось много личной информации и чужих тайн – мое любимое блюдо. Некоторые клиенты Корнелии имели огромное влияние в городе и даже за его пределами. Но меня никогда не волновал мир, что находится за границей Кливленда. Я использовал имеющуюся у меня информацию, создав «Перриш Трейд» – на первых порах небольшую компанию, а немногим позднее уже многоотраслевой холдинг, который год за годом поглощал самые крупные предприятия и фирмы Кливленда. И на основе идеи, которую подкинула мне моя мать, я создал «Розариум», как собственный способ получения новой информации, которая давала мне доступ в верхние слои общества и позволяла управлять имущими грешниками, держащимися за свои секреты точно так же, как за нажитые миллионы. Зацикленные на своей важности и неуязвимости Бэллы даже не предполагают, как глубоко проникла моя паутина, захватив практически каждый уголок Кливленда, начиная от уличных банд и сутенеров, и заканчивая судьями и политиками. Они заблуждаются, считая себя по-прежнему несокрушимыми, уверенные, что контролируют город, который никогда им не принадлежал.

Я часто вспоминаю тот день, когда Корнелия приподняла завесу истины и пролила свет на собственные тайны. Не о своем восприятии реальности и методах работы с клиентами, об этом я слушал без малого шестнадцать лет, находясь в изолированных условиях, в мире четырех стен с трескающимися обоями, где моими единственными друзьями были книги и фантазии. Я говорю о том дне, когда оказался нечаянным свидетелем ее разговора с Бэллом, Гарольдом Бэллом, который полагал, что имеет право угрожать ей. И когда он ушел, мне пришлось призвать ее к ответу. Корнелия не была многословной, никогда не была, но я заставил ее говорить. Однако сказала она далеко не все, как всегда большую часть сокрыв за витиеватыми фразами. Да, моя мать многому меня научила, она создала меня по собственному образу и подобию, но только мой собственными мир, которым я жаждал править, оказался шире, чем бетонная коробка квадратной комнаты.

Тот день откровений я считаю первым днем войны, негласно объявленной человеку, который долгие годы не знал о моем существовании. Мать позаботилась об этом, сделав заложником ее страхов и безумия. И то, как сильно она боялась Гарольда Бэлла и его семейку, говорило о том, что я имею дело с серьезным противником. Если бы я узнал раньше, у меня было бы больше времени, я бы успел подготовиться, я бы смог защитить ее. Но правда, к которой я был не готов, оглушила меня, лишила здравого смысла, наполнив желчью и гневом. И эта чертова папка с секретами… если бы я забрал ее тогда, то, может быть, все могло сложиться иначе, и Корнелия до сих пор была бы жива, и я смог бы задать вопросы, на которые она никогда уже не ответит. Что бы ни хранилось внутри тайника, всех обстоятельств случившегося я все равно не узнаю. Только сухие документальные факты. Но и их будет достаточно, чтобы сокрушить империю Бэллов, не оставив камня на камне в некогда надежной крепости, которую они строили десятилетиями, уверенные в своей безнаказанности.