Пламя страсти - Сьюзен Джонсон Страница 54

— Надень что-нибудь из этого, — сказал Хэзард, положив сверток на стол. — Для верховой езды, — грубовато добавил он, резко повернулся и вышел на улицу.

Венеция аккуратно развязала тесемки, раскрыла конверт и увидела три аккуратно сложенных женских платья. Одно было из бледно-желтой оленьей кожи, второе из шкуры лося, а третье — непонятно из чего, но тоже кожаное, белое, самое нарядное. Все платья были отделаны бахромой и вышивкой, а белое украшал сложный узор из зубов лося, каждый из которых висел на ленте, расшитой бисером. Было ясно, что на каждое платье ушли месяцы кропотливой работы: в некоторых местах бисер буквально скрывал кожу.

Венеция сразу же сообразила, кому принадлежала эта одежда, учитывая почти ритуальную упаковку. Хэзард сохранил эти платья после смерти своей жены! Интересно, когда и почему она умерла? Как ее звали?.. Неожиданно Венецию охватил бешеный приступ ревности. А что, если у Хэзарда есть дети? Ей никогда раньше это не приходило в голову, но ведь Хэзард вполне мог быть отцом. Сама мысль о том, что Хэзард был женат, казалась ей абсурдной. А ведь он, должно быть, очень любил свою жену, раз так бережно хранит ее вещи.

«Не хочу я их надевать, — угрюмо подумала Венеция. — Всякий раз, как Хэзард увидит эти платья, он станет вспоминать о ней, о своей былой любви. С его стороны было очень неделикатно предложить мне такое!» Венеция всегда заводилась очень быстро, и теперь ей хватило одной секунды. Нет, вы только представьте, он хотел обрядить ее в платья своей жены! Какое нахальство! Она пулей вылетела из хижины, остановилась на верхней ступени крыльца и прокричала Хэзарду, который в этот момент надевал уздечку на лошадь:

— Мне не нужны эти платья! Я не собираюсь их носить!

Хэзард изумленно поднял голову:

— Что случилось? Какой бес в тебя вселился?

— В меня? Какой бес вселился в меня? Со мной-то как раз все в порядке. Я просто не желаю надевать вещи твоей покойной жены! — выкрикнула она. Ревность, зависть, страх потерять его — все слилось в этом истерическом крике.

— Ты не можешь ехать верхом в моей рубашке, — невозмутимо произнес Хэзард, не обращая никакого внимания на истерику и не собираясь спорить с ней.

— Иди к черту! — совершенно непоследовательно ответила Венеция.

На скулах Хэзарда заходили желваки. Ему потребовалось собрать все душевные силы, чтобы достать и отдать ей этот замшевый сверток. Он был напоминанием не только о жене, которую Хэзард когда-то любил, но и о его собственной юности, ставшей теперь такой далекой. Воспоминания больше не причиняли острой боли: проходили годы, лица стирались из памяти, произнесенные слова забывались, — и все-таки ему было нелегко предложить эти платья Венеции. Кроме них, у него ничего не осталось от Черной Голубки, это была своеобразная реликвия их беззаботной юности, память о тех временах, которые никогда не вернутся…

Хэзард вдруг почувствовал, что ненавидит эту женщину, которая стояла сейчас на крыльце. Он вообще не привык к кричащим женщинам.

— Я бы не предложил их тебе, если бы у меня был выбор, поверь мне, — спокойно сказал он. — И мне не нравится, когда ты кричишь.

— А мне не нравится, что ты предалагаешь мне вещи своей жены, которые берег, как святыню! — в отчаянии выкрикнула Венеция. Как она только могла надеяться стать частью его жизни? Она была совершенно чужой в его мире.

— Что ты хочешь от меня услышать?

Хэзард неожидано понял, что явилось истинной причиной его поступка. Он наконец расстался с памятью о Черной Голубке, со всем, чем она была для него, с тем, что она воплощала в его юности. Ни одной женщине не удавалось заменить ее в потайном уголке его души — до сегодняшнего дня. А Венеция не смогла оценить его подарка. Она оказалась просто капризной, избалованной девчонкой. Впрочем, он с самого начала прекрасно понимал, что она собой представляет…

— Не хочешь их надевать — не надо. — Хэзард вдруг почувствовал, как на него навалилась усталость. — Можешь стереть свою задницу до крови, мне плевать, — добавил он, завязывая последний узел. Его резкие слова заставили кобылу вскинуть голову от страха. Хэзард быстро успокоил ее, ласково сказав что-то на своем языке.

— Я могу надеть твои брюки, — не сдавалась Венеция.

— Отлично, — его глаза смотрели на нее очень холодно. — Надевай что угодно, только поскорее.

Венеция повернулась к нему спиной и, независимо вскинув голову, вернулась в хижину. Хэзард вошел следом, но она намеренно не оборачивалась, сражаясь со слишком широким для нее поясом его синих кавалерийских штанов. Когда дверь снова хлопнула, она только пробормотала себе под нос что-то о коварных мужчинах, которые не перестают любить своих давно умерших жен.

Ей пришлось закатать штанины, чтобы можно было идти. Выходя из хижины, Венеция продолжала вполголоса ругать Хэзарда и даже не оглянулась напоследок.

— Достаточно быстро я справилась? — ядовито поинтересовалась она, появляясь на крыльце.

— Ты самая расторопная женщина из тех, что мне доводилось встречать, — столь же язвительно ответил ей Хээард.

— Не сомневаюсь, что ты повстречал их немало, — Венеции очень хотелось его разозлить.

— К несчастью, одна оказалась явно лишней, — сухо парировал Хэзард, усаживаясь верхом на Пету.

— Тогда почему бы тебе меня не отпустить? — обиженно спросила Венеция, стоя рядом со второй лошадью. — Это избавит моего отца от множества хлопот.

— И я потеряю участки. Нет уж, ни за что. Поехали.

— Как я должна, по-твоему, сесть на эту лошадь? — она посмотрела на импровизированное седло и стремена, висевшие слишком высоко.

— Мне казалось, ты говорила, что умеешь ездить верхом, — нахмурился Хэзард.

— Я умею, но для это мне нужно сесть на лошадь.

С тяжелым вздохом Хэзард спешился и подошел к Венеции.

— Я забыл нанять для вас грума, миледи. Простите нашу дикость, — он насмешливо поклонился и, обхватив Венецию за талию, усадил ее в седло.

— Но здесь нет мундштука, — Венеция растерянно посмотрела на него.

— Вы удивительно наблюдательны, — хладнокровно заметил Хэзард.

— А как же мне управлять им, мистер Блэк?

— Коленями, принцесса. Или вы предпочитаете, чтобы я вел его в поводу? — с сарказмом предложил Хэзард.

— Нет!

Хэзард пожал плечами, вскочил в седло и пустил Пету легким галопом. В конце концов, пусть управляется как хочет.

Венеции сначала пришлось нелегко, но так как Пета скакала впереди, ее конь предпочитал следовать за ней, а не искать другой дороги. Очень быстро Венеция поняла, что он слушается легчайшего прикосновения, и решила, что Хэзард мог бы и предупредить ее об этом.

Хэзард остановился только один раз, перед самым восходом солнца, у небольшого ручья, чтобы напоить лошадей. Он хотел было снять Венецию с седла, но она оттолкнула его руки и сама слезла с лошади. Не проронив ни слова, они поели вяленого мяса с хлебом и очень скоро продолжили путь.