Разыскивается миллионер без вредных привычек - Ирина Шайлина Страница 54

Вечером я возвращался домой с опаской. Дверь открыл и прислушался — чего ж там происходит? Но то, что дом был на месте уже радовало. Всё окна целы. Внушает оптимизм. Ребёнок тоже был цел, чист, даже, вроде сыт. И чрезмерно доволен, как кот сметаны обожравшийся.

— Чем занимались? — осторожно спросил я.

— Да ничем особенным… Настя стирала свои вещи, я показал где у нас прачечная. Они все дымом у неё воняют. Потом она готовила обед. Потом мы Сахарка выгуливали. Сказала, что завтра читать меня заставит… Как прежние няни.

— Тебя это напрягает?

Никитка пожал плечами. Я снова прислушался — тишина. Куда Настя то делась сама? Я прошёл на кухню. Ну… чистенько. И обед есть, и правда. Надо все же озаботиться и нанять приходящую кухарку, неловко Настю заставлять готовить. Все есть, самой Насти нет. Никита словно угадал мои мысли.

— Она сказала, что побудет пока у себя. Что прислуге нельзя мозолить глаза хозяевам.

Я мгновенно рассердился — вспомнила о субординации дама которая залазила ко мне в окна! Однако виду подавать не стал. Отобедал не торопясь — вкусно. Засел у себя в кабинете, пользуясь тем, что ребёнку я, похоже, совсем не нужен. Это печалило, но зато давало уйму свободного времени. Я занялся липовой сделкой, которую мы с Вовкой подготавливали, надеясь поймать крысу на живца. Дверь оставил открытой, и порой до меня доносились взрывы смеха. Иногда топот со второго этажа. Я немного… завидовал, и это мне не нравилось.

— Я это… спать пошёл, — сообщил Никита заглянув ко мне. — Настя отправила меня к тебе пожелать спокойной ночи. И зубы сказала почистить непременно. Как будто я маленький и сам не догадаюсь.

А сам сияет, как тульский самовар. Мне его жалко стало, моего маленького и такого одинокого сына. Он ушёл спать и хлопнул дверью, отсекая меня от остального дома. Я готовил пакет документов, который теперь, из-за секретности нельзя было перевесить на Галю или Наташку и сам не заметил, как выпал из времени. Очнулся уже около полуночи. С хрустом потянулся. Посмотрел на часы — блядь, ну спать же надо, когда я уже высплюсь! Если честно, то про Настю забыл даже.

Ванная на первом этаже была моей, хотя и считалась общей. В основном ею пользовался именно я. Поэтому сейчас дверь я открыл без толики сомнений. Да и какие сомнения, мой же дом… Открыл и увидел Настю. Совсем голую, как мне нравилось. Она ойкнула и прикрылась, по своей всегдашней привычке — одной рукой грудь, второй лобок.

— Я тебя голой сто раз уже видел, — напомнил я. — Во всевозможных позах.

— Не сто, — упрямо возразила она.

— Ну ладно, — покладисто согласился я. — Но раз шесть точно. И уж поверь, запомнил… что у тебя там как. И чего ты прячешься?

— Раньше я не была твоей подчиненной. И вообще, я начинаю новую жизнь… без этого вот всего.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Без секса?

Она кивнула. Я покачал головой и вышел, слишком сильно хлопнув дверью. Что она думает, я буду уговаривать? Член, натягивающий ткань брюк намекнул, что неплохо бы поуговаривать… подумаешь, немного унижений. Но я мужчина взрослый, в такие игры играть не намерен.

Да если честно, я был уверен, что она сама придёт. Не от того, что я настолько неотразим. Просто… раньше она в окна лезла. А теперь в одном доме. Вот он я Егор, тепленький, а по ночам, так даже голенький, бери. А она не пришла. Я прождал с час. Звукоизоляция в доме была на уровне, но порой до меня доносились её шаги, иногда обрывки слов, которые я так и не сумел понять — по телефону она говорила.

Первое, что я увидел утром была не голенькая Настя, к сожалению. Хотя я из принципа решил, что стучаться в ванную первого этажа не буду, а замок там вообще умел отмыкать снаружи. Я увидел козла. Он стоял прямо на моей кухне, в позе, надо сказать грозной, выставив вперёд пока ещё безрогий лоб и широко расставив ноги.

— Это мой дом, — сказал я козлу. — И моя кухня. Пошло вон, животное!

Животное уходить не желало. Оказывается ловить козленка не менее энергоемкий, чем пробежка процесс. Я буквально взмок, но своей цели добился. Поймал, прижал к себе, словно ценную добычу. Козленок был маленьким, совсем лёгким, зараза, отчего ж шустрый тогда такой?

— Это он сахару хочет, — вдруг из-за спины сказала Настя. — Он научился понимать, что кухня, это место, в котором есть сахар.

Выудила из сахарницы кусочек, совсем крошечный, обломок кубика рафинада и сунула козленку в рот. Я отнес животное туда, где ему быть и полагалось — на террасу. И дверь запер, чтобы снова в дом не проник.

— Это моя футболка? — спросил вернувшись.

Футболка точно была моей. И шла Насте куда больше, чем мне. Правда, длинновата, попу прикрывает. Вот если бы знал раньше, носил бы только короткие.

— Никита любезно одолжил. Мои вещи необходимо было привести в порядок.

— Если я потребую её обратно, ты обидишься, снимешь и швырнешь её мне в лицо?

Настя засмеялась. Она давно не смеялась. Я подумал, есть ли у неё под футболкой что? Наверняка. Дома же ребёнок, пусть и спит в такую рань. Проверить хотелось страшно. И саму Настю хотелось тоже. Я воровато обернулся — прихожая, виднеющаяся через открытые двери пуста. Часы показывают раннее утро. Каникулы, Никита спать должен. И шагнул к Насте. Поймал её — не особо она и сопротивлялась. Усадил на столешницу, благо, лёгкая Настя, не намного тяжелее своего козла. Поймал в ловушку, вынудив её раздвинуть ноги, встав между ними. Футболка задралась, продемонстрировав мне наличие нижнего белья. Трусики были простенькими, белыми, но то ли они сыграли свою роль, то ли близость Насти, моя рука на её бедре… В общем стояк у меня был конкретный, видимый невооружённым взглядом.

— Эй, — пискнула Настя. — Отпусти! Ты чего это делаешь?

— Температуру мерю, — серьёзно ответил я. — Ты простужена, нельзя пускать болезнь на самотёк.

Скользнул рукой выше по бедру. Настя попыталась прикрыться, не пустить мою руку под футболку, но её бестолковое сопротивление я легко сломал. По животу, накрыл ладонью грудь. Тёплая.

— Достаточно было потрогать мой лоб!

— Минздраву стоит многое пересмотреть. Ещё более точный замер проводится вагинально. Я тебе, как специалист говорю.

— Пусти!