Враг моего мужа - Лина Манило Страница 51

Одним глотком опустошаю свой бокал и тянусь за бутылкой. Мне нужно ещё выпить. Боюсь, на трезвую мне всё это не переварить.

Артур ушёл куда-то в самую глубину своих воспоминаний. Мрачный, бледный, а на лбу несколько морщин глубоких. В глазах туман клубится, а плечи мурашками покрыты, хотя в комнате и тепло очень.

Мне хочется коснуться его. Просто дотронуться, чтобы понимал: он не один сейчас. Я ведь сильная. Моей силы на нас двоих хватит. Иначе зачем всё это нужно было, если я сейчас не сумею поддержать Артура?

Я поступаю так как велит мне сердце, а Артур вздрагивает, берёт меня в фокус своих грозовых глаз. Впервые вижу его таким… беспомощным.

Продолжает.

— Коле плохо было. И ему показалось, что теперь, когда его мать умерла, а у отца появился второй сын, о нём вообще все забудут. Оставят одного.

— А отец?

— Отец? — невесёлая улыбка на мертвенно бледных губах, а взгляд такой, что у меня мороз по коже. — Знаешь, если бы я мог выбирать свою судьбу, если бы мне дали шанс на один момент вернуться в прошлое, я бы сделал всё, чтобы отец не смог меня забрать.

— Так было плохо?

— Очень. Отец… он был псих и манипулятор. Иногда мне кажется, что из-за него Колина мать на тот свет раньше времени отправилась. Доконал он её, хоть у меня и нет никаких доказательств, да и не ищу их, не нужно это ворошить сейчас.

На время затихает и снова наполняет бокал виски. На этот раз льёт себе меньше, но сразу выпивает. Закрывает глаза, надавливает пальцами на переносицу, словно ищет потерянный самоконтроль. Сейчас это не тот Крымский, которого я увидела впервые. Все маски сброшены, и передо мной сидит разбитый человек с содранной кожей. Голый и беззащитный.

Сердце сжимается, я ловлю губами воздух в глупой надежде взять хоть немного боли себе.

— Отцу почему-то было по кайфу наблюдать за нашими ссорами, драками. За растущей ненавистью. Я не знаю, что было в его башке, но он говорил, что растит из нас мужиков. А ещё учил лить кровь друг друга. Вот такие у нашего старика были забавы.

Снова ем зефир, хотя совсем не чувствую его вкуса — словно вату жую. Невкусно, но мне просто необходимо хоть чем-то растворить тугой комок, застрявший в горле.

— Я сбежал от него в другой город, как только смог. Не хотел ни минуты лишней с ним оставаться.

— А Коля?

— Коля? Ха! Он остался при старике. Стал полной его копией: такой же хитрый, расчётливый садист. Манипулятор и ловец чужих душ. Ему всегда важно было доказать, что он — единственный сын нашего отца. Он когда-то вбил себе в голову, что с моим появлением в их доме все его беды и начались. Вбил и до самого конца в это верил.

Артур замолкает и закрывает глаза. Больше похожий сейчас на статую чем на живого человека, он совсем далеко в этот момент. Невыносимо далеко.

Ставлю бокал на тумбочку, придвигаюсь ближе к Артуру и обнимаю его за плечи. Глажу по голове, путаясь пальцами в светлых волосах, глажу по спине. Пусть знает, что не один сейчас. Что я рядом. И буду, если не прогонит.

Я оказываюсь на спине, а в моё бедро упирается эрекция. Напротив абсолютно больные глаза, полные каких-то странных и очень мрачных эмоций. Глаза сканируют меня, ищут что-то во мне, проникают в самые потаённые уголки души. Мне не привыкать, я умею бороться со стихией, владеющей Крымским.

— Как только смог, я сменил фамилию. Эта — мамина. Всё это дерьмо оставил в прошлом, а теперь оно ушло вместе с Колей в могилу, — толчок, и Артур врывается в меня до упора.

Нависает, его глаза так близко, а губы почти касаются моих. Не могу сдержаться и едва слышно стону. Мои пятки упираются в поясницу Крымского, а из его груди вырывается сдавленный хрип. Но он ещё не всё сказал:

— Я не убивал его. Веришь мне?

— Да.

— Будешь со мной? Останешься?

— Ты хочешь этого?

— Тебя хочу.

— Только тело?

— Всю тебя. Такую… чёрт, хорошо-то как, охуенно быть в тебе… Такую сильную, гордую ведьму рыжую. Останешься? Не сбежишь больше?

— Нет.

— Никогда? А то у меня ещё много спортивных костюмов в шкафу.

— Не сбегу.

Темп нарастает и уже не до слов. Когда оргазм ослепляет меня, на задний план уходят все тревоги, всё ужасное прошлое. Пусть. Что было, то и было — этого я уже не смогу исправить.

Но сейчас, когда Артур так жарко целует меня, а в душе невыразимый покой, хочется плакать от счастья.

Впервые только от счастья.