Гадкий лебедь для босса - Анастасия Бельская Страница 50

— Я познакомилась с женщиной, — неожиданно ляпаю, совсем не подготовившись к такому, — она поклонница твоих работ. Буквально фанатка, твоя работа у нее на самом видном месте в доме.

— Правда? — мама радуется, как ребенок, до сих пор, кажется, не очень веря в свою славу, — как здорово!

— У этой женщины есть сын, — продолжаю я, делая большой глоток кофе, — замечательный сын, мам. Он такой… Ругается, и целует так, что я себя не помню…

Мама удивленно поднимает брови, но молчит, ожидая продолжения. Мне кажется, что в уголках ее губ я вижу улыбку, но все равно торопливо вываливаю свой несуразный, но такой важный рассказ.

— Он мой начальник, — говорю одно из главных новостей, и мама закусывает губу.

— Это… Будет сложно, — осторожно кивает она, и я киваю в ответ.

— И я от него беременна.

Мама делает резкий, глубокий вдох, и смотрит на меня в немом изумлении. Я прикрываю глаза, опуская голову, хотя знаю, что бояться мне нечего. Да, есть некоторая доля стыда, и слишком резкая скорость происходящего, но в принципе…

— Ави! Тебе всего девятнадцать! Боже, отец прибьет этого Орлова, или как там его…

— Вот поэтому я и пришла сперва к тебе, — я смотрю прямо, и вижу в ее глазах настоящий укор, — ну и еще потому, что люблю тебя! — поспешно заканчиваю, понимая, что выразилась не совсем корректно.

— И не мечтай! — мама машет руками, и хватается за щеки, — я не буду убеждать отца давать этому твоему начальнику шанс! Он — мужчина, в конце концов, и должен сам…

Мама осекается, затем прищуривается, и внимательно смотрит на меня. В ее глазах мелькает понимание, а следом сочувствие, и мне становится вдруг очень тяжело вести этот разговор.

— Ави, а что твой… Отец ребенка, он…

Я кладу руки на стол, и мы вместе наблюдаем, как мои пальцы подрагивают, лежа на гладкой поверхности. Мама молча ждет, хотя я знаю наверняка — все, что я собираюсь сказать, она уже предчувствует душой.

— Мам, мы с Максом… Он замечательный, правда. Но все слишком быстро произошло, и я не думаю, что он готов к такому. Что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты понимала — я уже люблю этого ребенка. И прошу у тебя помощи, потому что одна я…

Всхлипываю, опускаю взгляд, и тут же ощущаю, как крепко сжимает мама мои ладони. Ее руки — горячие, и с таким рвением обхватывают мои, что все проблемы тут же перестают казаться нерешаемыми.

— Не смей даже, — спокойно выдыхает мама, и большими пальцами разгоняет кровь в моих ладонях, — ты никогда не одна. И никто из членов моей семьи не будет.

Вот оно, то, ради чего создаются семьи.

Поддержка.

Когда я ехала сюда, я подсознательно понимала, что мне помогут. Даже, кажется, и мысли не возникло, что будет как-то иначе. Да, был страх, неловкость, даже стыд, что все произошло вот так — но никаких сомнений.

Здесь меня всегда поймут и поддержат. И это дорого стоит.

Мама смотрит на то, как мои глаза увлажняются, и я знаю, что не нужно никаких слов благодарности. Она итак понимает все. И, возможно, в силу опыта даже больше, чем я сама.

— Расскажи мне все, маленькая, — мягко просит мама, и я слышу, как ее голос тоже дрожит, — я хочу понять, почему я должна спасать твоего босса от Влада, иначе ничего не выйдет. Потому что сейчас мне кажется, что вполне справедливо будет его придушить.

Я, не удержавшись, хмыкаю сквозь слезы, и тут же вываливаю на маму все.

Ну, почти.

За исключением наших интимных подробностей я выдаю ей полную подноготную этих «недоотношений», стараясь передать все правильно. Мне важно, чтоб она не стала думать о Максе хуже, чем есть — иначе действительно не захочет защищать его в глазах отца.

Мама слушает, иногда кивает, но преимущественно молчит, давая мне разжевать ситуацию. И, когда я замолкаю, глубоко вздыхает.

— Понятно.

Да? Мне самой кажется, что не понятно практически ничего, но для мамы, кажется, это не так.

— Ави, милая, я понимаю, что ты расстроена ответами Максима на твои вопросы. Но, прошу тебя, сделай одну вещь до того, как вся наша семья укроет тебя от всех волнений, и мы будем готовиться к рождению внука.

— Какую? — осторожно спрашиваю я, инстинктивно чувствуя, что это не будет чем-то простым.

— Признайся Максу в своей беременности.

Я высоко приподнимаю брови, но мама частит, стараясь сказать прежде, чем я возражу ей.

— Пойми пожалуйста, милая, Максим просто оказался не готов в теории. Но, поверь мне, если ты поставишь его перед фактом — все может оказаться по-другому. Я говорю тебе это только потому, что из твоего рассказа поняла одну важную вещь — ты любишь этого человека. А я не хочу, чтобы ты страдала. Так что, прошу, забудь все обиды, связанные с его словами, и позволь себе шанс быть счастливой. Ведь уйти ты можешь всегда. Согласна?

Я обдумываю ее слова добрых десять минут, в течение которых мама молча делает нам чай с лимоном, и мы пьем его, витая каждая в своих мыслях.

А затем я тяжело поднимаюсь со стула и иду к двери.

— Может, лучше позвонить?

Вот как маме удается вот так понимать меня без единого слова?

— Нет, мам. Я хочу поехать. Хочу сказать это ему в глаза, и я просто обязана увидеть его реакцию… Так что поеду.

— Это правильное решение, малыш. Будь аккуратна… Тебе ведь теперь нужно быть бережнее к своему здоровью.

Она подмигивает, крепко обнимая меня у порога, и дает выскользнуть за дверь. А я снова бреду к автовокзалу — долгий путь в другой город может, и впрямь не имеет смысла в век телефонов и интернета, но я правда хочу сказать такую новость Максиму лично.

И еще.

Даже если его ответ не изменится… Я все равно хочу напоследок увидеть любимое лицо.

Потому что даже за это время я успела соскучиться.