Соблазн для троих - Дарина Кардашьян Страница 5

Ехать поперек лошади, животом на жесткой луке седла было не слишком удобно. Я никак не могла поймать равновесие и постоянно сползала головой вниз. Чтобы не упасть, приходилось держаться за колено старшего принца, а он в это время преспокойно лапал меня всюду, где доставала рука, и рассказывал брату, что сначала заставит меня отсосать у него пару раз, а потом - скакать на нем до рассвета.

- Люблю, когда на мне скачут, - откровенничал он. – Когда лежишь себе, как король, а она прыгает, прыгает – и уже вся в мыле, как загнанная лошадка, а я только понукаю: быстрее, быстрее! И смотрю, как её груди прыгают – вверх-вниз, вверх-вниз…

- А я люблю трахать сзади, - не согласился младший. – Только лишь я должен задавать темп. И так видно, как моя драгоценная трахалка входит и выходит. И можно сразу оценить и бёдра, и грудь. Двигаешься взад-вперёд, а сам сжимаешь то ягодицы, - он ущипнул меня за попку, - то грудки, а она такая – только стонет и повизгивает!..

Фу! Даже эротические фантазии у них были примитивные! Я чуть не захихикала, слушая этих хвастунов. Но тем лучше. Значит, я найду, чем их удивить.

Наше появление вызвало некоторое замешательство среди слуг, которые ждали поодаль. Судя по красным лицам некоторых благородных господ – они не отказали себе в удовольствии подглядеть за тем, что творилось у колодца.

- Мы с добычей, - весело заявил Джеф. – Но никому не надо знать, какую куропаточку мы поймали. Все поняли?

- Да, милорд, - ответили слуги нестройным хором, таращась на меня.

- Вот и славно, - старший принц снова похлопал меня по заду. – А теперь прибавим ходу, мне не терпится увидеть родной дом и прижать к сердцу Бертрану.

- А я, - подхватил младший, - засвидетельствую почтение Леонелле, и заверю, что скучал по ней каждую минуту.

Что это были за дамы, я не знала, но судя по жеребячьему хохоту, этих женщин можно было только пожалеть – сколько вранья им приходилось выслушивать от господ принцев.

Мы добрались до замка, стоявшего на горе – замка неприступного, куда только птичке и пролететь. То есть так считали его хозяева – что только птичке. Но лисичка смогла забраться сюда и птичкой, и вполне себе человеком.

Меня сгрузили, как куль с мукой, передали двум служанкам и велели поселить в «той комнате». И это лучше всяких слов объясняло, как вели себя принцы, которым полагалось быть оплотом добродетели и благородства.

«Та самая комната» оказалась небольшой комнатушкой под самой крышей. На окнах решетки – наверное, чтобы «счастливица», оказавшаяся здесь, не вздумала отправиться в последний полет, выпрыгнув из окна. Из мебели в комнате была кровать под балдахином, туалетный столик и креслице. Больше избраннице прекрасных принцев ничего не полагалось.

Служанки посматривали на меня с любопытством и помалкивали, ожидая, как я себя поведу – буду ли плакать, проситься домой, или же смирюсь.

Я прошлась по комнате, выглянула в окно, села на кровать, проверив мягкость перины, а потом спросила девушек:

- Как вас зовут?

- Бет, - назвалась одна.

- Джуд, - ответила вторая.

Обе изобразили поклоны, но без особого почтения. Это и понятно – для служанок я была всего лишь очередной девицей, которой предстояло попасть в постели принцев, а потом с треском оттуда вылететь, когда пропадет очарование новизны.

- Чудесно, - я ослепительно улыбнулась. – А меня можете называть госпожой Бьянкой. Похоже, я тут у вас задержусь.

Джуд не выдержала и хихикнула.

- Господа принцы говорили что-то о нарядах и драгоценностях для меня? – сказала я, не обращая внимания на её смешочки. – Принесите. Хочу переодеться. И умыться, пожалуй. Путешествие было – так себе. До сих пор живот болит.

Служанки вышли, я проверила дверь и убедилась, что меня заперли. Милые принцы, ничего не скажешь.

Мне пришлось прождать около получаса, прежде чем Бет и Джуд вернулись, притащив одежду, воду для умывания и медный таз с куском душистого мыла.

Я придирчиво осмотрела платье и обещанные «драгоценности». Наряд был так себе - сойдёт для одного раза. Да и украшения подкачали – круглые серьги из дутого золота. Один вид, и никакого веса, а значит – никакой стоимости, и золотая цепочка с подвеской – как раз чтобы располагалась между грудей, привлекая внимание.

Я хихикнула, вспоминая, как братья-принцы таращились на мои груди. Более потешных и потрясенных физиономий я в жизни не видела.

Пока служанки наливали воду, я расспрашивала, кто живет в замке, намекнув перед этим, что хоть я и оказалась здесь против своей воли, но печалиться не намерена и буду добра и щедра с теми, кто будет добр со мной. 

Это сразу прибавило мне уважения и любви в глазах служанок, и они наперебой начали рассказывать мне об обитателях Шато Самюр – так называлось это место.

- Его величество милорд Каролюс сейчас в отъезде, - тараторила Бет, - а королева – миледи Анора не выходит из башни уже лет пять.

- Она больна? – спросила я.

- Что вы! – служанки прыснули. – Она здоровее всех здоровых!

Джуд продолжала:

- В молодости её величество считалась первой красавицей. Она ведь дочь короля Филиппа Аэндорского, а в его роду все красивые, страшно гордые и упрямые! Королева Анора – такая же. За её руку боролись многие знатные господа – король Фландрии, правитель Карлеонии, и даже султан Баальбека. Но она выбрала нашего короля, который был тогда простым графом, даже не герцогом. Он надел корону, а потом увеличил королевство в три раза, завоевав и Фландрию, и Карлеонию, и Баальбек.