Подчинение  - Тальяна Орлова Страница 5

Я смотрела на него расширенными глазами. Мастурбация? Последнее, что я собиралась тут делать! Выдавила:

– Да… господин.

И почувствовала себя нелепо – одно это слово делало всю ситуацию какой-то неестественной.

Максим обошел меня, сел на диван, раскинул руки по спинке.

– Теперь раздевайся.

Вопрос застрял в горле, я успела его подавить. Разве не на подобное я настраивалась почти целый день? Расстегнула верхнюю пуговицу блузки.

– Быстрее. Сегодня у меня нет настроения тянуть. Будем считать это предварительным знакомством.

Пальцы задрожали, но я повиновалась. Быстро скинула блузку, потом стянула юбку и бросила на пол. Замерла на секунду – и без его торопящего взгляда понимала, что должна раздеться полностью. Расстегнула бюстгальтер, закрыла глаза, снимая с плеч лямки.

– Смотри на меня!

Сняла трусики, не прерывая зрительного контакта, и тоже откинула. Тело дрожало от нервного напряжения.

– Убери руки, не закрывайся.

Он встал, подошел ближе. Положил ладонь мне на грудь и несильно сжал. Потом уцепил пальцами сосок и немного потянул. В этом движении не было ничего нежного или эротичного – Максим изучал меня, как новую игрушку. Повернул спиной к себе, провел пальцами по позвоночнику, заставив всю сжаться, потом снова развернул к себе лицом.

– Ты куришь? Отвечай.

– Нет, господин.

– Девственница?

– Нет, но…

– Я не интересовался подробностями. Хронические заболевания?

Такого стыда я, кажется, за всю прошлую жизнь не испытывала.

– Нет.

– Когда были месячные?

– Что?

И тут же получила пощечину – не слишком сильную, но от неожиданности вскрикнула.

– Не переспрашивать, не задавать вопросов. Уже забыла?

– Я… пять дней назад…

– Пьешь противозачаточные?

– Н… нет.

– С сегодняшнего дня пьешь. В твоей комнате на тумбе. Когда был последний половой контакт?

– Я… не помню… Год… больше года…

Лицо горело: от пощечины, от стыда, от волнения и полного непонимания происходящего.

– Успокойся, – вопреки сказанному, голос его был холодным. – Сегодня ничего особенного я не планирую, если будешь послушной. Всерьез начнем завтра. Но достаточно времени на привыкание я тебе не дам.

Даже это вызывало облегчение. Сейчас я была такой испуганной, что отсрочка на несколько часов сделала меня счастливой. Но не успела я обрадоваться, как последовал приказ:

– Ложись на пол, раздвинь ноги и согни в коленях.

– Что?

Вторая пощечина была чуть сильнее предыдущей. Я прижала ладонь к щеке и поспешила выполнить распоряжение. Легла спиной на мягкий белый ковер, а сердце снова заколотилось, словно пыталось оглушить меня дробью.

– Ноги.

Я заставила себя принять унизительную позу. Зажмурилась на миг, но снова открыла глаза – уже знала, что он именно этого потребует.

Максим сел рядом боком, положил пальцы на мои губы, потом повел вниз – по шее, груди, животу, остановился на внутренней стороне бедра и надавил, заставляя раскрыться сильнее.

– Тебе стыдно? Отвечай.

Я старалась смотреть ему прямо в глаза, вся воля уходила только на это:

– Да, господин.

– Научись получать от этого удовольствие – себе же сделаешь лучше. Расслабься, но глаза не закрывай, – я попыталась отпустить напряжение, но у меня не выходило. – Сейчас мне от тебя нужно только одно – и на сегодня будешь свободна. Мне нужно знать, как ты кончаешь.

И его пальцы тут же нырнули в промежность. Я дернулась.

– Я…

Он замер, прищурился:

– Говори.

– Я… не испытывала оргазм… раньше, – мне казалось, что очень важно это сказать сразу. Чтобы он не требовал от меня невозможного.

– Разве я разрешал тебе сводить ноги?

Никакого эффекта мое признание не возымело – ему было все равно. Я снова развела колени. Было мучительно стыдно, но я боялась вызвать его раздражение.

Пальцы внутри сначала погрузились немного во влагалище, а потом скользнули вверх. Сначала было неприятно, но потом они нашли точку, при прикосновении к которой мне захотелось скрутиться.

– Ноги, – сейчас он сказал совсем мягко, почти ласково.

Я же терялась, кое-как себя контролировала, чтобы не сжать бедра. Круговое движение заставило немного выгнуться. Еще один круг, нажим сильнее – вырвался стон.

– Тебе так нравится?

Я отрицательно мотнула головой. Но он только тихо рассмеялся. Следующий круг, а потом пальцы заскользили по маленькому участку, все быстрее. Бедра сами подались вверх, я закусила губу, чтобы не стонать.

– Смотри на меня, – снова мягко.

Выполняя его приказ, я не могла ни на чем сосредоточиться – невозможно одновременно пытаться смириться с растущим возбуждением, но при этом видеть, как он всматривается в мое лицо, ловя каждую реакцию. Пальцы внутри ускорились настолько, что я уже не могла сдерживаться: выгибалась, морщилась, будто мне было больно, мычала и иногда выдавала стон. Максим теперь держал мое колено другой рукой, не позволяя изменить положения.

– Давай же, кончи для меня.

Меня срывало. Я уже не могла сдерживаться и сама подавалась на пальцы – еще быстрее. Если бы он поцеловал меня, позволив отвлечься, если бы разрешил хотя бы закрыть глаза, то мне хватило бы секунды, чтобы достичь пика. Но меня словно подбрасывало на волну, а потом снова швыряло обратно – и поднимало на новой волне. И он не останавливался, только смотрел еще внимательнее.

Произошло все слишком неожиданно – за долю секунду все тело сжалось, а потом будто взорвалось. Рот открылся, но я даже стона не издала. Неконтролируемо зажмурилась, даже пальцы напряглись до боли, судорожно сжимая ворс. Еще два движения по клитору умелыми пальцами, выбивающими остатки оргазма, а я оцепенела от ощущений.

Едва расслышала очередное требование:

– Хорошо. А теперь поблагодари.

– Спасибо… господин, – прохрипела, как только смогла.

– Постарайся, чтобы в следующий раз это прозвучало искренне.

Он отпустил меня и поднялся на ноги. Я перекатилась на бок и свернулась, подтянув ноги. Слишком поздно, чтобы закрываться. Слишком стыдно, чтобы эта поза сейчас хоть немного помогла. Поэтому протянула руку, схватила свою одежду и попыталась встать.

– Все свои вещи, – он поддел ногой мои трусики и подкинул их мне, – убери в сумку и чтобы я их больше не видел. Надевать можешь только то, что найдешь в комнате, – он кивнул на крайнюю дверь. – Завтрак в восемь. До этого времени из комнаты не выходи. Все ясно?