Я сломаю твою жизнь - Лана Пиратова Страница 48

Тимур

– Тимур! Тимур! Ты слышишь? Кто-то стучит! – будит меня Ликин взволнованный голос.

Я с трудом продираю глаза и удивленно смотрю на нее и до меня действительно доносятся глухие удары.

– В дверь кто-то стучится, – опять повторяет Лика.

Я встаю, натягиваю штаны и иду к входной двери.

Удары продолжаются и я открываю дверь. В квартиру сразу же вваливаются трое полицейских.

– Собирайся! – кидает мне один и них.

– Куда? – спрашиваю я.

– В отделение! Живо! Собирайся! А то так поедешь! За нарушение режима. Следователь вызывает. Все.

Аркашка. Сука. Настучал-таки.

Но делать нечего. Я все равно не жалею.

Возвращаюсь в комнату. Лика уже испуганно смотрит на меня.

– Тимур? Что?

– Все в порядке, – быстро целую ее и одеваюсь.

– Тимур?

– Я же сказал: все в порядке, – пытаюсь улыбнуться. – К следователю вызывают. Ничего серьезного, – подмигиваю и оглядываюсь в поисках телефона.

– Тимур! – Лика вскакивает с кровати и кидается мне на шею.

– Ну? Долго еще? – грубый голос из коридора.

– Лика, девочка моя, послушай меня, – шепчу я ей быстро в ухо. – Все будет хорошо. Поняла? Ты должна думать о себе и о нашем ребенке.

А в ответ уже слышу всхлипы. Она пальцами вцепляется в мою майку.

– Тимур, я не отпущу тебя, – чуть не плачет.

– Тихо, слышишь? – глажу ее по волосам. Пытаюсь успокоить. – Ты мне не веришь? – спрашиваю строго. – Я же сказал: все будет хорошо.

– Тим…

– Все. Мне пора. Мне будет спокойнее, если я буду знать, что ты ждешь меня здесь. Останешься?

Кивает.

– Ключи ты знаешь, где. Все остальное сама найдешь. Слышишь меня, Лика? – беру ее лицо в свои руки. – Ты должна успокоиться. Ради ребенка. Слышишь?

Часто моргает и кивает.

– Все, – быстро целую ее и отпускаю. – Жди меня здесь.

Иду в коридор. Там уже меня ждут с недовольными лицами.

Везут к следователю, а там без лишних разбирательств мне вручают постановление об изменении меры пресечения.

– А вещи? – лишь спрашиваю я.

– Родственники привезут, – сухо отвечает следователь. – Уведите, – кивает конвойному.

Я не спорю. Знаю сам, что виноват.

И только перед входом в камеру меня начинает трясти. Смотрю на конвойного, открывающего дверь, на серые стены и на решетки.

– Заходи, – конвойный толкает меня в спину и я вхожу в камеру.

– День добрый, – говорю я, входя в камеру. Сомневаюсь, конечно, что для тех, кто тут сидит, он добрый, но как ещё их приветствовать, понятия не имею.

– Не так говоришь, малой, – тут же слышу в ответ и перевожу взгляд на ухмыляющегося мужика в центре за столом. – В первый раз, что ли?

Я ничего не отвечаю. Отворачиваюсь и иду на показанную конвойным койку в углу снизу.

– Не так начинаешь, малой, – слышу в спину, но никак не реагирую.

Ложусь и отворачиваюсь к стене. Мне не до разговоров. Ни до чего.

Чтобы хоть как-то прийти в себя, вспоминаю Лику. Было ли ошибкой забрать ее? Да. Повторил бы я эту ошибку? Тоже да.

– Малой! – это точно ко мне обращаются, но я никак не реагирую. Мне не нравится это прозвище. Но на открытый конфликт не хочу идти.

Но тут кто-то толкает меня в плечо. Оборачиваюсь, не вставая.

У моей койки стоит щуплый пацан. На голове капюшон.

– Ты что? Порядка не знаешь? К старшему подойди, – с ухмылкой произносит он.

Сажусь на койке и смотрю в центр комнаты. Туда, где за столом сидят человек пять.

– Чего тебе? – перевожу взгляд на пацана. Стараюсь не хамить в открытую.

– На первый раз тебе только предупреждение. Сразу видно, что новенький. Иди к старшему, – говорит он.

Старший, я так понимаю, и есть тот самый мужик в центре, который сейчас с ухмылкой смотрит на меня.

Что случилось бы дальше, не знаю, но дверь в камеру открывается и заходит конвойный. Он пришел за мной. Меня вызывает следователь.

– Ну что, – говорит он, когда я оказываюсь у него в кабинете, – алиби мы ваше проверили. На работе подтвердили, что вы были там в момент нападения на потерпевшую. Но вы все равно под подозрением. Ваш биоматериал обнаружен в ней.

– И все? Больше ничей? – спрашиваю я.

Следователь смотрит на меня исподлобья.

– Еще один есть. Но чей, неизвестно. Пока данные экспертизы не пришли.

– Так вот! Это и есть насильник! – горячо говорю я. – У нас с Ликой секс был утром, а изнасилование произошло вечером. А она? Что говорит она?

В нашу последнюю встречу я не хотел поднимать эту тему. Я видел боль в глазах Лики.

– Потерпевшая не помнит, – отвечает мне следователь. – Она же сознание потеряла.

– Я знаю, – стискиваю зубы от боли и злости. Опять думаю о том, что ей пришлось пережить.

– Пока все, – говорит следователь.

Меня ведут обратно в камеру. В ней пусто. Все еще на прогулке.

Только один угрюмый парень сидит на соседней койке и как будто что-то делает руками. Я его сразу и не приметил. Его не было среди тех, кто сидел за столом.

Я прохожу мимо парня и слышу сбоку глухое: