Ночь в твоих глазах - Яна Ясная Страница 47

—  Я… дня три я бродила с табуном. Пила с лошадьми на водопое, есть не хотела совсем. Лежала или брела, когда кони паслись, а когда бежали — бежала рядом, ухватившись за гриву. А потом свалилась в истерику. Безобразную. Отрыдала, откричалась… — Тау вздохнула, — И пошла к людям. Наставники на меня даже не вызверились толком. Побоялись, я думаю, понимали, на какой тонкой нитке мой самоконтроль держится. Может, кто-то и хотел мне что-то сказать, но посмотрели в глаза, и отступились. Мне дали один день, чтобы отмыться, отъесться и подлечить сбитые ноги. А на следующий день, на закате, за мной пришли и отвели к шаману.

—  А что дальше?

—  А дальше — он взял меня с собой на Круг. И я стояла там, в алом платье и надменном лице, и ни слова не понимала, пока эти странные старики, усохшие, но все равно мощные, меня обсуждали. Слишком много силы — потом рассказал мне учитель. И до моего побега всё было хорошо, и земля была глуха ко мне, как всегда глуха к чужакам, но я сбежала. И открылась миру. И теперь земля плакала от моей боли. В тот день Круг решал, как со мной быть — потому что следовало либо научить меня жить, не тревожа мир духов…

—  Либо?..

Тау вздохнула:

— Никто не из собравшихся в Круг шаманов не жаждал взять в ученики… Меня. А убить ребенка… Может быть, Круг и смог бы — я в них верю, они те еще старые сколопендры, — забавно, но я отчетливо ощущала одобрение в этих словах Тауры. —  Но… за меня слишком дорого спросили бы маги империи.

—  Но ведь все же нашелся кто-то, кто согласился тебя учить? Уверена, он об этом не пожалел!

—  Конечно, не пожалел. У Гохо Зеленой Лапы черное чувство юмора.

И я, конечно, очень люблю свою сестру, но вот тут я гнусно захихикала.

Ответное хмыканье Тау было благодушным, как у человека, которого абсолютно всё в этой жизни устраивает.

—  Тау, — я посчитала момент подходящим, — Расскажи, как ты оказалась в мире Пьющего Камня?

—  По приговору суда, — проворчала она, и ее расслабленность не помогла мне получить нужных ответов.

—  Тау, пожалуйста!

—  Нет.

—  Но почему?!

—  Нэйти. Там нет никакой полезной информации. Я просто не хочу поощрять твое желание продолжить расследование в одиночку. Потому что рано или поздно это закончится неприятностями, примерно такими же, как у меня. Только вот у тебя не будет такого шикарного козыря в рукаве в виде умной сестрички на воле! Всегда помни, что единственное, что я для тебя смогу сделать — это снести какую-нибудь стену!

— Помнится, мы договаривались о равном партнерстве…

Давить обиду было… трудно.

— И ты обещала, что не будешь решать, что для меня лучше.

- Нэйти, ты имеешь полное право сама выбирать, как тебе жить. Но и я — тоже! Нэйти… мы с тобой совершили большую ошибку, когда затеяли этот никому ненужный поиск справедливости. Мы потратили семь лет нашей жизни ни на что. А могли потратить их на то, чтобы быть счастливыми! Я не стану больше усугублять эту ошибку. И не стану потакать в этом тебе. Жить нужно настоящим, а не прошлым. Давай спать, сестричка.

Спать… Да, спать. Только сложно спать, когда сверху на тебя будто бы опустилась бетонная плита.

Уснуть я смогла не скоро, и только с помощью ментальной практики.

А когда уснула — то была во сне свободна. Не было никакого браслета, никаких ограничений. И я была бесшумной белой совой, и летела над бескрайней степью, бесконечно похожей на степи родного Янтарного мира, но все же неуловимо иной. И грозные кони неслись по выгоревшей траве, растянувшись в косяк, и девушка в белой рубашке бежала рядом с вожаком, ухватившись за могучую шею, а ее черные волосы плескались по ветру не хуже черной гривы, и земля под босыми ногами плакала от ее боли, и пьянела от ее сладко-горького счастья…

А в следующий момент, хлопнув крыльями, я поняла, что крыльев у меня нет. И я снова человек, и бреду в серой мгле, по пояс в молочно-белом тумане, одетая в одну лишь нижнюю рубаху длинной до пят.  И волосы свободны от прически, а ноги — от обуви, и я осторожно ступаю по мягкой, шелковистой траве, а край рубашки отсырел и липнет к коленям...

—  Нэйти, — позвал меня в этом тумане знакомый глубокий голос. —  Нэйти, где ты?

“Я здесь”.

Я не сказала эту мысль, но стоило лишь мне ее подумать, как впереди в тумане замаячила темная спина, и я уверенно опознала черную косу с зелеными прядками, а потом и руки, что стиснули меня в объятиях.

—  Нэйти, — хрипло шепнул темный в моем сне, и его хрипловатый тихий голос огнем пробежал по нервным окончаниям.

Нет, я, конечно, понимала, что привязалась к нему, но не думала, что за жалкие сутки настолько соскучусь — голова закружилась, сердце застучало неровно!

—  Прости меня.

Да-а-а, никогда не думала, что я такая мечтательница! Потому что в реальности он бы мне тот удар в спину (в голову!) не простит никогда.

Остается только подивиться буйству собственного воображения: надо же, извинения нафантазировала! Кстати, а за что?

— Твоя сестра повела себя достойнее, чем я, в сложившихся обстоятельствах.

Так во-о-от вы какие, эротические фантазии!

Какой приятный сон, пожалуйста, продолжай!

И я повернула голову, поймав губами губы, почти касавшиеся завитка моего уха.

Мягкие касания. Трепетный поцелуй. Ладони, обнявшие моё лицо…

И я, потянувшись, поцеловала его сама — так же мягко, как он. Так же трепетно. Чувственно и с наслаждением.

Он стиснул меня в объятиях, притянул к себе — и я не возражала, а лишь хотела еще большего. Мы прижались друг к другу так плотно, что сквозь “сонную” свою рубашку я чувствовала все детали и украшения на его одежде.

—  Нэйти, Нэ-эйти, — бормотал он, точно пьяный, между поцелуями. —  Возвращайся, моя девочка. Возвращайся домой. И, если хочешь, приводи с собой... свою сестру — я укрою вас обеих.

Я хихикнула: там, на месте столь выразительной заминки, мне виделись сочные эпитеты.

—  Где ты, Нэйти? —  он отстранился, и зеленые глаза, серьезно-тревожные, светились неподдельным беспокойством. —  Если ты хотела бы вернуться, но не можешь — просто скажи мне. И я сам за тобой приду.

Сказочница ты, Даркнайт. Такого себе навоображала…

Не отвечая своему чудесному сновидению, я снова и снова пила тягучие, медовые поцелуи, и чувствовала, как улетаю от них в далекие-близкие небеса, где нет проблем, где всё просто, бездумно и так сладко.

—  Нэйти, пожалуйста!

—  Нет. Мне нужно узнать правду.

—  Нэйти, я прошу тебя! Пожалуйста, оставь, отпусти! Пусть прошлое остается прошлому...

—  Тау. Я ведь не уговариваю тебя продолжить расследование со мной? Вот и ты, пожалуйста, не проси, чтобы я поступила, по-твоему.