Забери мою боль - Виолетта Роман Страница 43

– Цыпленок, может ты мне сразу скажешь адрес? Вот сейчас куда сворачивать? – он останавливается на одной из развилок.

– Сейчас направо. Там немного осталось.

Я боюсь ему говорить. Пусть смешно звучит, но я, как могу, оттягиваю подольше момент правды. Знаю ведь, что сейчас придется все рассказать, пропустить весь ужас снова через себя. Я не хочу этого до тошноты, до головной боли. Но и по-другому нельзя. Илай должен знать все.

Несколько минут мы едем по проселочной дороге. Я уже вижу синюю крышу дома, как у Илая начинает звонить телефон.

– Вот здесь, – показываю ему, где остановится.

Он кивает, слушая собеседника.

– Мне жаль, Потап. Как она? – его голос напряженный и потухший. Я замираю, смотря на него.

Значит, Юля потеряла ребенка. Мне вдруг становится не по себе, холодно даже. Почему-то кажется, что я не должна слушать этот разговор… Я выхожу из машины и направляюсь к калитке. Илай следует за мной. Ставит машину на сигналку, все еще слушая собеседника.

– Да, конечно, я заеду к вам. Но я сейчас не в городе. Там Остап позвал всех на дачу с ночевкой завтра. Думаю, тебе тоже нужно там быть…

Он молчит. Видимо, Потап отказывается.

– Ты должен, Потап. Потому что Лука все еще в опасности и нам нужно решить этот вопрос.

Я вижу, как из дома выходит тетя Маша. Напряженно всматривается вдаль. Видит меня, улыбается. Но когда ее глаза наталкиваются на Илая, она хмурится.

Нейман сбрасывает вызов.

– Прости.

Я смотрю на него. Не знаю, что будет дальше через час. Не уедет ли он, не бросит ли меня? И в тоже время я понимаю, какие это дурацкие мысли. Это ведь Илай. Он не бросит.

– Ты готов? – улыбаюсь. Он усиленно всматривается во двор. Я даже начинаю думать, что он сейчас отмахнется и уйдет. Но в следующий момент мужчина обнимает меня за шею и, притянув к себе, целует в губы.

– Еще неделю назад был готов, цыпленок, – улыбается мне.

– Мама! Мама приехала! – раздается громкий детский визг. Чувствую, как пальцы Илая напрягаются на моей талии. Обернувшись, вижу дочку, бегущую к нам по дорожке.

– Ева, стой! Ева! – испуганно кричит тетя Маша, все еще не понимая, кто рядом со мной. А я уже и не помню ничего. Даже того, что ошарашенный Илай рядом. Я срываюсь к ней навстречу, и только когда малышка оказывается в моих руках, мое сердце отмирает и начинает биться громко-громко.

***

– Как твоя рука? Не болит? – поднимаю ее на руки и несу в дом. Тетя Маша уже на кухне, орудует с посудой. Илай идет следом. Он ничего не говорит, не перебивает и не влезает в наш разговор с дочкой. Но я чувствую его шок и удивление.

– Нет, совсем чуть-чуть, – хмурится Ева, прижимая здоровой рукой пачку Орео.

– Бабушка Маша, смотри, что мне мама принесла! – восторженно кричит дочка, когда мы заходим в кухню. Мне горько и больно, что пока я не могу позволить купить ей ничего дороже этого. Но я уверена, что все впереди. И дальше нас с Евой ждет светлое будущее.

– Так, после супчика сладкое, не забыла? – грозит ей строго тетя Маша. Ева хмурит свои черные бровки.

– Ну ладно, – вздыхает недовольно и оборачивается к Илаю. Он все еще стоит в дверях.

– Привет, меня Ева зовут. А тебя? – она протягивает здоровую руку Илаю. Он с таким трепетом смотрит на дочку.

Высокий и здоровый, как скала, и рядом с ним маленькая худенькая девчушка. И сейчас я вижу, как эта самая скала становится на колени рядом с малышкой и протягивает ей свою ладонь.

– А я Илай. У тебя мамины глаза, малышка, – улыбается он, подмигнув ей. А эта маленькая хитрюга кокетливо улыбается здоровяку и вкладывает свою ладошку в его руку.

– А ты знаешь, Илай, что я очень люблю сладкое. Пироженки там, мороженое. Правда, мороженое мама не дает мне кушать, говорит, что будет болеть горло.

Илай поднимает на меня беглый взгляд. На его губах замирает улыбка.

– Если бы твоя мама сказала мне, что мы едем к такой чудесной девочке, я бы набрал целую коробку мороженого, – он притягивает ее к себе и шепчет на ухо. – Мы обязательно с тобой поедим мороженое. Ты какое хочешь?

У Евы загораются глаза.

– Шоколадное на палочке. А еще я очень хочу большой торт с Эльзой, а еще я хочу щенка!

– Щенка? – уже вовсю смеется Илай, поражаясь фантазии дочки. Я закатываю глаза.

– У Даши есть Джим, – Ева, совсем осмелев, обнимает Илая за шею и начинает рассказывать ему свои истории.

– Это огромный мохнатый пес с разными глазами. Он ее лучший друг. А у меня нет лучшего друга… – вздыхает театрально. Ей богу, та еще актриса.

– Так, звезда, ну-ка руки мыть и за стол. Суп остывает, – хмурится тетя Маша.

Ева оборачивается к ней, а потом возвращает взгляд к Илаю.

– Вот так всегда, – цокает недовольно. – А ты не уйдешь? Я покушаю и мы сходим к Даше. Я покажу тебе Джима.

– Обязательно дождусь тебя. Ты даже не сомневайся.

Ева подходит к столу и я помогаю ей устроиться за ним.

– Покушай, а мы пока пойдем в беседку с дядей Илаем. Нам нужно поговорить.

Дочка поднимает на меня полный тревоги взгляд.

– Мама, а ты не уедешь?

В ее глазах проскальзывает печаль и мне становится больно.

– Нет, милая, – целую ее в макушку. – Сегодня я буду здесь.

***

Мы выходим на улицу. Я устраиваюсь в беседке, Илай проходит следом. Молчит. Опирается руками о колени, немного подаваясь вперед. А у меня внутри настоящий ураган. Не знаю, с чего начать…

– Получается, к Еве ты убежала после моего боя?

Его голос звучит тихо и это пугает меня.

– Да, – киваю, нервно теребя подол худи. – Тетя Маша позвонила мне и сказала, что Ева с велосипеда упала и что рука сильно болит. Я рванула сюда, полночи провели в травмпункте. Закрытый перелом лучевой кости. Ходить в гипсе месяц.

Он кивнул. Опустил взгляд на свои ладони и на протяжении нескольких секунд усиленно рассматривал их.

– Ты зол на меня?

– Да, – ответил без промедления, а меня холодом обдало. Ну вот и все. Что и требовалось ожидать.

– Прости, но…

Он поднял на меня глаза, и в них плескалась злость.

– Потому что ты молчала, Нина. Потому что не говорила о дочке и держала ее здесь. Да что с тобой вообще? Зачем вся эта скрытность, зачем эта одежда закрытая, до сих пор закрытая… Цыпленок?

Он протягивает ладонь и накрывает ей мою. И я только сейчас понимаю, что руки трясутся.

– Я с тобой. И вас никто не обидит, слышишь? И я хочу, чтобы ты мне доверяла.