Подчинённая. Дилогия - Патрисия Грей Страница 40

Спустя несколько минут телефон маши принимается вибрировать и ёрзать на столе. Она берёт трубку, хмуро смотрит на экран и быстро прикладывает её к уху:

— Да, Руслан Львович.

До меня доносится приглушённый звук его голоса.

— Хорошо, Руслан Львович.

Маша встаёт, и, вздохнув, стремительно выходит из секретарской. Возвращается спустя минут десять со стопкой документов.

— Нам нужно с тобой разобрать эти архивы, — говорит Маша, подходя к моему столу. — Пока я отсутствовала, кто-нибудь звонил?

— Нет, — мотаю головой я, и забираю у неё протянутую мне часть листов.

Из кабинета выходит Руслан.

— Девочки, я сейчас к Алле, затем уеду на час-полтора. Маша, если будет звонить Николев, скажи, что я решу его вопрос завтра.

— Хорошо, — кивнув, отвечает Маша.

Она так смотрит на него, что я понимаю, что она давно в него влюблена. Должно быть ей очень неприятно, что он вышел со мной на обед и вернулся тоже в моей компании. Но Руслана это, похоже, не тревожит.

Рабочий день так загружен звонками, документами и организацией встреч, что я не замечаю, как подходит к концу. Руслан уже вернулся, сидит в своём кабинете. Иногда до нас доносится его голос — он говорит по телефону.

Маша встаёт и принимается аккуратно раскладывать вещи на своём столе. В этот момент выходит Руслан. Держит в руке портфель.

— У меня важные переговоры, девочки. Тороплюсь. Какие-нибудь вопросы есть?

— Нет, — огорчённо отвечаю я.

Я надеялась, что после того, как рабочий день закончится, мы куда-нибудь сходим вместе. Хотя бы просто пройдёмся…

— Нет, — говорит Маша.

— Если что, звоните мне. А вообще, девчонки, рабочий день закончился. Всё, ладно, побежал. До завтра.

— До завтра… — отзываемся мы.

Руслан открывает дверь и выходит из секретарской. Маша бросает на меня торжествующий взгляд, в котором явно читается некоторое злорадство из-за того, что Руслан уехал без меня. Делаю вид, что не заметила этого. Тоже принимаюсь складывать вещи.

— Выключай компьютер, — говорит Маша, — я закрою дверь.

Мы вместе спускаемся в лифте, хотя я предпочла бы сделать это одна, без неё. Ничего друг другу не говорим. У выхода из бизнес-центра сухо прощаемся и расходимся в разные стороны. Испытываю облегчение.

А затем накатывает грусть.

Суетливый московский вечер. Час пик. Все спешат домой. А я предпочла бы остаться с Русланом… Снова думаю о его предложении снять мне квартиру. Теперь я ещё менее категорична в отказе. Даже мысленно… Еду и очень скучаю по нему.

В метро пишу ему об этом смску. О том, что скучаю. Две серые галочки остаются таковыми вплоть до момента, когда я втискиваюсь в переполненный автобус.

— Девушка, вы могли бы не пихаться?! — раздражённо шипит на меня женщина с двумя большими пакетами из продуктового магазина.

— Извините, — говорю я.

— "Извините"… Вырядилась, как на бал и всё туда же — в автобус лезет!

Через пару остановок появляется пространство и я читаю ответ Руслана:

"Я тоже скучаю. Мы можем видеться чаще. Я бы этого очень хотел. Целую тебя".

"И я тебя", — пишу я. — "Я подумаю над тем, что ты предложил".

В такой одежде и сумерках домой идти страшно. В этом районе обычно мало прохожих, в основном люди ходят в магазины, а во дворах иногда разве что компании какие-то тусуются на площадках.

Подхожу к дому, думая о том, как бы мне так войти, чтобы мама не увидела мой наряд. В подъезде аккуратно снимаю серьги и кладу их во внутренний кармашек сумочки. Звоню Ольке.

— Алё! — слышу я её звонкий голос.

— Оль, привет. Слушай, мама не спит?

— Нет… Наташ…

Голос её обеспокоен.

— Что случилось? — тут же напрягаюсь я.

— Наташ, мама твои вещи нашла… Я тут ни при чём. Я ей ничего не говорила! Она просто уборку затеяла и нашла… А я в ванной была…

Ба-лин… Вот это попадос… А я ещё прошмыгнуть хотела… И хотела так делать вплоть до зарплаты, чтобы потом она думала, что я сама себе это всё купила…

Мда… Смысла прятаться теперь нет. Только вот как бы ей это всё объяснить?

— Она злая? — спрашиваю я.

— Очень, Наташ… Я её давно такой не видела. Всё допрашивала меня, откуда это.

— Ты ей сказала?

— Нет! Я сказала, что не знаю! Я на балконе. Она на кухне, чай пьёт. А ты где?

— В подъезде, Ольк. Сейчас поднимусь…

С тяжёлым сердцем открываю дверь квартиры. Немного копаюсь — ещё не привыкла к новым ключам.

Тихо закрываю за собой дверь, ставлю на трюмо сумочку, принимаюсь разуваться.

До меня доносится звук открываемой на кухне двери. Чуть шурша тапочками, подходит мама. Поднимаю на неё взгляд. На плечах у неё накинутый плед.

— Привет, мамуль, — стараясь не смотреть ей в глаза, тихо говорю я.

— Привет. Как прошёл "рабочий день"?

— Хорошо, — отвечаю я, сделав вид, что не услышала иронии в её голосе.

Впечатление, будто в коридоре стремительно сгущаются тучи.

— У меня к тебе разговор, — глухо говорит мама.

— Сейчас, мамуль, руки помою только.

Сбегаю в ванную. Стоя перед зеркалом, раздумываю, как бы так получше всё это объяснить, чтобы не было скандала. Мама сердится редко, но так, что расплакаться можно запросто. Она уже давно привыкла тянуть семью и после смерти папы её характер стал немного мужским. И особенно это чувствовалось тогда, когда её что-то не устраивало.

Выхожу из ванной.

Мама стоит у дверей.

— Пойдём.

— Куда? — не понимаю я.

— В вашу комнату, — в голосе сталь.

— Хорошо, — тихо отвечаю я.

Мы проходим через мамину комнату и оказываемся в нашей. Олька сидит за столом, что-то смотрит в телефон. Как только мы заходим она бросает на меня одновременно испуганный и сочувствующий взгляд. На моей кровати разложены все вещи, которые подарил мне Руслан. Сверху на них — лежат драгоценности. У кровати стоит купленная им обувь.

— Оля, — холодно произносит мама, — выйди из комнаты.

— Хорошо, — тихо отзывается Олька и, мышкой прошмыгнув мимо нас, выбегает с телефоном в руке.

Мама подходит к кровати и кивает на платья, блузки и нижнее бельё.

— Что это? — спрашивает она

— Одежда, — потупившись, говорю я.

— Это я и так знаю. Откуда?

— Подарили…