Импульс - Анна Одувалова Страница 4

Он говорит гадости, но я невольно улыбаюсь. Потому что понимаю, это все попытка избавить меня от напряжения. Надо признать, его юмор работает.

— Ну а что там с основной темой для разговора? — уточняю я, когда мы идем к лифту. Признаться, мне нравится, как собственнически Глеб обнимает меня за талию. Тяжесть его ладони приятна, и у меня поджимаются пальцы на ногах, когда я думаю, что он может делать этими руками.

— А! Если мужчина приглашает женщину к себе, значит, он не свинья и ему не стыдно показать свою берлогу — это три. — Мы заходим в лифт, и Глеб нажимает кнопку двадцатого этажа. — Вкупе с аргументом про маньяка, маму и кошек с женой, согласись, весьма солидный список в пользу такого свидания.

— Пока не могу поспорить, — голос звучит хрипло и, кажется, немного напугано.

— Эй! — Глеб смотрит на меня внимательно и говорит. — Ты же в курсе, что можешь уехать в любой момент?

— И многие уезжали? — Я не удерживаюсь от вопроса.

— Ни одна.

Невероятные, синие глаза Глеба темнеют, и он наклоняется, прижимая меня к стене лифта. Я смотрю на его четко очерченные губы и жду неминуемого поцелуя. Мужчина не торопится. Он ласкает глазами губы, заставляя их гореть и едва заметно улыбается. Черт! Ему действительно не нужно меня даже трогать, чтобы заставить пылать. Лишь от одного взгляда во рту пересыхает, а сердце начинает колотиться, как бешеное. Когда до неизбежного поцелуя остается миг, не удерживаюсь и тянусь к губам, но Глеб успевает перехватить инициативу. Медленно касается губами моей щеки и ведет поцелуй, легкий, как крылья бабочки вниз по шее. Задерживается на клокочущей артерии и проводит языком по нежной голубой венке, а потом, когда я расслабленно выдыхаю и запрокидываю голову, аккуратно прикусывает кожу. Я буквально вцепляюсь в его плечи, потому что это действие выбивает из легких воздух. Мое сердце несется вскачь, а Глеб только начал. Дорожкой поцелуев он возвращается к губам и нежно тянет нижнюю, чтобы тут же скользнуть по ней языком и увлечь меня в мучительно волшебный, крышесносный поцелуй, от которого подкашиваются ноги, а в голове начинает шуметь. Наверное, я очень давно не целовалась и забыла, как это сгорать от страсти от одного лишь касания губ. Совсем не помню, что от поцелуев может кружиться голова и перехватывать дыхание.

Сейчас все не так, как у клуба, более настойчиво, дерзко, дразняще. Его жесткие губы сводят с ума, а руки сжимают уверенно и крепко. Скользят по спине и опускаются на ягодицы. Дурацкий кожаный плащ до колена мне хочется сбросить самой, как и его куртку. Прикоснуться телом к телу, а не только губами к губам. Но остатки разума во мне говорят, что начать раздеваться прямо в лифте — это все же перебор.

Наши языки наконец-то сплетаются. Уверенные губы ласкают мои, а сильное тело вжимает в стену лифта. Мы даже не сразу замечаем дурацкое пищание открытых дверей. Глеб приходит в себя первым и, не переставая целовать, вытаскивает из лифта, толкает к стене, умудряясь при этом расстегнуть пуговицы на моем плаще и прижаться теснее. Его руки скользят по бедру, задирая подол платья, и он сдавленно стонет, когда пальцы нащупывают резинку чулок.

— Это зашибенно, — признается он, опаляя меня дыханием. В его потемневших глазах страсть, которая меня одновременно пугает и заводит. Надо будет передать Наташке спасибо. Похоже, чулки и, правда, были отличной идеей.

Что бы Глеб ни говорил, я понимаю, если сбегать, то сейчас. Едва за нами захлопнется дверь его квартиры — пути назад не будет.

Что-то в глазах Глеба неуловимо меняется, и я осознаю, он каким-то образом угадал мои мысли, и сейчас дает возможность отступить. Но ноги приросли к полу, а спина к стене, я просто не могу уйти. Не от этого крышесносного мужчины, пусть единственное, что нас ждет — одна ночь. Но ведь это же не повод от нее отказываться.