Цап-царап, или Оборотни для Маши - Джейн Смит Страница 4

Осторожно собираю разбитое блюдце. На пальце и так пластырь, утренними стараниями Саввы.

Ибо нельзя смотреть на людей так хищно, когда они пытаются завтракать.

- Савва, вы, правда, не останетесь на обед? - звучит из коридора огорченный голос Тамариной подруги. - Но как же, там столько всего наготовлено.

Шаги приближаются, и я уже по ним, как в песне, узнаю, что на кухню вошёл он. А дальше и по голосу:

- Я так понял - у вас девичник. Не хотелось бы мешать. 

- О, вы не мешаете. 

Держу осколок. Приподнимаю скатерть, подглядываю за парочкой. Мне видно лишь ноги - крупные мужские стопы в темных носках и женские в телесных капроновых чулках.

Они стоят у холодильника.

- Все таки, компания женская собралась, - Савва открывает дверцу, достает бутылочку минералки. - Отдыхайте, общайтесь. А я поеду. Осмотрюсь в вашем городке. Погуляю. Видел симпатичный парк.

- А Тамара вам экскурсию ещё не проводила? - женский голос скатывается в интимные нотки, ноги в чулочках по шажку приближаются к мужским. - У нас достаточно достопримечательностей. И разных интересных мест. Я, честно говоря, сама не люблю застолья. И с удовольствием составила бы вам компанию.

Савва молчит.

Я мысленно хмыкаю.

Ну и ну. Хороша подружка. Кадрит чужого мужчину прямо дома у подруги. 

И ведь не стеняется.

- Хм, - слышу, как он усмехается. Не отступает от нее, а она все подходит. Спасибо...- он делает паузу.

- Зоя.

- Спасибо, Зоя, за предложение. Как-нибудь обязательно воспользуюсь, - ровным, скучным голосом оставляет он ее в пролете.

- Зоя! - кричит из зала Тамара. 

- Ой, и правда, там же у меня, - бормочит отвергнутая Зоя. 

Женские ножки семенят вон из кухни.

Жую кусочек колбасы. 

Смотрю на мужские ноги. 

Савва стоит у холодильника. Раздается звук скручиваемой крышки, шипение, бульканье - пьет минералку.

Ем сыр и качаю головой.

Вот это да. Расскажу сегодня Полине. Как Савву прямо из-под носа Тамары пытаются выдернуть. И...

Он вдруг резко перегибается через стол.

Чуть не взвизгиваю, роняю сыр.

Он внимательно оглядывает разбитую тарелку, кусочки нарезки на полу. Вежливо кивает:

- Обедаешь? 

- Нет, - смущённо трясу хвостом, быстро собираю осколки. - Я просто...

- Так хорошо помыла пол. Что решила прямо на нем и есть.

- Нет, - в раздражении сжимаю осколки в руке, поднимаюсь на ноги. - Не угадал.

- Тогда ещё вариант, - он отходит к другому столу, открывает дверцу шкафа, за которой притаилось мусорное ведро. Жестом показывает, мол, иди выкидывай. - Если ты не обедала на полу. Значит, ты опять за мной подглядывала, Маша. Подслушивала.

- Разбилась тарелка, - подхожу, показательно вытряхиваю ее остатки в ведро. 

- Ясно.

- Что тебе ясно? 

- Что ты на меня запала. 

- Да при чем тут это? - вспыхиваю, еле сдерживаюсь, чтобы не повышать голоса. - Не нравишься ты мне. Возомнил о себе. Ты, между прочим, староват для меня.

После моих слов на его лице проскальзывает неуловимая тень. В ореховых глазах вспыхивают недобрые огоньки. Он ставит минералку на стол, за долю секунды к нему возвращается самообладание, снова появляется маска самодовольства.

- Действительно, - соглашается он. - Но с пола все таки больше не кушай, не стоит.

Смотрю ему в спину и кусаю язык.

Зачем я это ляпнула.

Про возраст.

Я ведь так не думаю.

Да, он взрослый, старше меня лет на пятнадцать.

И хотя бы поэтому нельзя с ним так разговаривать. 

- Мэри, где ты ходишь! - кричит Тамара. 

Вздыхаю, забираю салат.

Надеюсь, он не обиделся.

И ничего мне не сделает.

А то как-то очень странно он на меня смотрел.