Мои триста шестьдесят пять любовников - Жозефина Мутценбахер Страница 39

– Если сейчас у него ничего не получится, малышка лишится приданого, а сам он тысячи гульденов!

Ферри стиснул зубы, на лбу у него выступил пот, его сабля бренчала и звякала, с таким остервенением он обрабатывал свой хобот, сейчас было уже не до церемоний! Тут один из лейтенантов хлопнул себя ладонью по лбу, молниеносно откупорил бутылку шампанского и приложил её ко рту Ферри! Вскоре дротик Ферри выпрямился, однако по всему было видно, что простоит он недолго, поскольку был «взбодрён» искусственно, как и его обладатель! А ведь именно к моменту дефлорации он должен быть, как из стали! Тотчас малышку подняли и посадили к Ферри. Тут она вдруг начала отбиваться руками и ногами, нанося удары во все стороны, однако в этот ответственный момент мой Ферри не растерялся, и сразу стало понятно, насколько он разбирается в женской природе! Он нежно прижал её к своей груди, нежно погладил по маленькой круглой головке и тихо заговорил с ней по-словацки, а когда девочка немного поуспокоилась, изо всей силы нанёс внезапный удар. Малышка пронзительно вскрикнула, но событие совершилось – он был уже внутри. Ферри возликовал, что-то прокричал по-венгерски и, выпрямившись в седле, чуточку приподнял и маленькую словачку Ханку, насаженную на его кол.

«Невеста» смущённо запинаясь, беспрерывно лепетала одно и то же слово, понять которого я не могла, обхватила Ферри руками за шею и звонко-презвонко поцеловала его в губы. Своими юными, совсем ещё маленькими и чуточку, как это бывает только у совсем молоденьких девочек, торчащими кверху грудками она доверчиво прижалась к аттиле своего «жениха»! Правда, когда её снова сняли, она начала жалобно постанывать, зато взорам предстал во всей красе окровавленный меч Ферри! Два молодых офицера бережно перенесли и уложили Ханку к нам в карету. Мы с Пири хотели, было, немного обмыть её, но она стиснула колени, и только отрицательно качала головой, закрыв глаза от изнеможения. В своей маленькой ладошке она крепко сжимала хрустящую сотенную банкноту, которую Ферри сунул ей между грудями. Но теперь осталось только закрепить успех! Ферри во весь карьер летел впереди, за ним, рыча и горланя – четыре лейтенанта, лошади ржали, а лейтенант Пали беспрерывно стрелял в воздух! Янчи тоже, отпустив поводья, дал волю нашим белым коням, мы в карете не могли больше ни слова вымолвить! С такой стремительностью мчались мы в наступающей темноте в направлении Эрмезё! Естественно, Ферри не мог со своим эскортом торжественно въехать в город, но весь офицерский корпус вышел на окраину встречать нас! Даже полковник и ротмистр были вместе со всеми, и полковой оркестр, когда мы появились из-за последнего поворота дороги, грянул марш Ракоши! Ферри подскакал прямо к полковнику, отсалютовал бутылкой, допил последний глоток и вдребезги разбил её о камень. Рука его, точно бинтом, была перевязана окровавленным носовым платком, свидетельством того, что маленькая Ханка действительно была девственницей! Было ровно без трёх минут восемь, Ферри блестяще выиграл пари! Отчёт был оглашён с чрезвычайной серьёзностью, полковник также серьёзно выслушал его, держа руку у кивера! Затем товарищи подняли Ферри на плечи, стоял такой рёв, точно во время сражения! Ротмистр отсалютовал саблей, Пири и меня целовали и поздравляли так энергично, что у нас кости трещали, голову маленькой Ханки, которая была ни жива ни мертва от страха, увенчали свадебным венком из луговых маков, а потом полковник скомандовал:

– Всем скинуться!

Офицеры были ребятами благородными. Маленькая Ханка, держа перед собой фартук, обошла всех по кругу, и в него дождём посыпались гульдены и синие банкноты, каждый что-нибудь дал бедной маленькой «невесте», стоял звон монет и шелест купюр, и скоро в итоге была наверняка собрана и вторая сотня. Наконец, за маленькой Ханкой, лицо которой теперь сияло улыбкой, приехал отец!

Полковник, живший холостяком, настоял на том, чтобы этой ночью мы с Ферри спали у него на квартире в украшенной венками комнате. Головы у нас обоих раскалывались. Когда, смертельно усталые, мы укладывались в постель, под нашими окнами появились офицеры с цыганским оркестром и исполнили для нас серенаду. Ферри швырнул в них подсвечником, поцеловал меня и сказал:

– Ты должна меня простить за сегодня…

И у меня от этих слов стало очень тепло на сердце!

Три дня спустя в казино состоялся большой праздник. Во-первых, в ознаменование выигранного пари и, во-вторых, по причине того, что отпуск Ферри подошёл к концу и на следующее утро он должен был возвращаться со мною в Вену. Помещение казино было ярко освещено и украшено красно-бело-зелёными флагами, палатками из ковров и разноцветными фонариками. По стенам, словно в военном лагере, висели кивера и сабли. Мы с Ферри сидели за столом на почётном месте. До поры до времени я была в этом собрании единственной женщиной, по другую руку от меня сидел полковник. В глубине зала расположились целые батареи бутылок в ведерках со льдом, которые одним своим видом и количеством могли привести в трепет. Длинный стол был накрыт роскошно и с выдумкой: печенье было нарочно заказано в форме различных костюмов, тут имелись также и маленькие булочки, удлинённые и с надрезом, так что выглядели они как вагины, и небольшие, круглые и высокие бутерброды с острым кончиком, напоминающие маленькие фаллосы! Ординарцы, выступавшие здесь в роли официантов, подали столько, что стол просто ломился от яств. Куропатки и перепела, фазаны и мясо дикого кабана, изысканные торты и великолепные фрукты, но, прежде всего вино, вино и ещё раз вино. Тут был «Урмёш», что означает «Цыганская кровь», «Бадачойер» и тонкое белое токайское! Когда мы приступили к десерту, полковник поднялся с места и в произнесённой речи поздравил Ферри с победой. В заключение он сказал:

– … Если бы вся наша победоносная армия состояла из таких несгибаемых офицеров, как ты, дорогой Ферри, наш всемилостивейший король мог бы спать спокойно!

Затем полковник поблагодарил и меня за то, что я доставила полку столько прекрасных и незабываемых впечатлений! Мне было чрезвычайно лестно это услышать, и я покраснела, точно юная послушница. При словах «незабываемых впечатлений» один молоденький лейтенант ухмыльнулся, однако одного, брошенного вскользь взгляда полковника было достаточно, чтобы юноша побледнел, как полотно. Внезапно полковник прервался, взял в руку один из комичных, кулинарных члеников и спросил:

– Господа, что это?

Ферри вскочил, щёлкнул каблуками и по-военному отрапортовал:

– Позвольте доложить, господин полковник, это современная солёная гусарская палочка!

Все присутствующие с трудом удержались, чтобы не расхохотаться. Седые густые усы полковника тоже подозрительно дрогнули, однако он совершенно спокойно произнёс:

– Господа, я не хочу и не смею более сдерживать вас! Я ведь прекрасно понимаю, что самое интересное только начинается!

Тогда все стали упрашивать, чтобы он остался ещё хоть немного, однако ему следовало уйти, уж он-то знал своих офицеров, и как авторитетное лицо, ни при каких обстоятельствах не мог оставаться там, где должно было произойти «самое интересное».

– Только ещё один бокал вина, господин полковник! – предложил Ферри.