Не верь, не бойся, не проси - Морвейн Ветер Страница 39

Янка сидела на диванчике в гостиной рядом с Яром и внимательно разглядывала Брюсова и сидевшую рядом с ним брюнеточку.

Яр держал руку на её талии и то и дело ощупывал – то ли от скуки, то ли в поисках опоры. Янка предпочитала думать о втором. Она накрыла ладонью руку Яра и вплела свои пальцы в его – незаметно, так чтобы Брюсову казалось, что ничего не происходит.

– Ну что тебе сказать, Зверь… – Брюсов закурил. Выглядел он, как ленивый медведь, которого пытаются вытащить из берлоги, и Янка удивлялась тому, что Яр позволяет подобное отношение к себе.

Она перевела взгляд на Ярослава – тот, казалось, скучал, но под маской скуки Янка легко угадывала стиснутые зубы и лёгкий прищур. Яр будто бы готовился к броску, но готовился явно уже не первый час.

– Скажи мне, что принял решение, – предложил он почти спокойно, и только Янка угадала за этими ровными словами клокочущую ярость.

– Я принял решение.

Брюсов снова затянулся и с усмешкой посмотрел на него. Потом перевёл небрежный взгляд на спутницу и попросил:

– Танюш, замути нам чаю.

Янка вздрогнула. Слова, интонация – всё было знакомо до боли. Она вдруг необычайно отчётливо ощутила себя такой вот Танюшей, которую покупают за брюлики и корону красоты. Правда, у неё и этого не было – она отдала себя сама, бесплатно. Оплатила собой долг. И можно было сколько угодно тешить себя мыслями о том, что она нужна Яру – наверняка и Танюша была Брюсову нужна. Знала она таких Танюш, пока её жизнь не пошла под откос, и цену им тоже знала. Оставалось только понять: неужели столько же ровно стоит она сама?

Янка посмотрела на Яра. Тот всё ещё щурился, будто целился в невидимую мишень на лбу Брюсова.

– Понимаешь, Зверь, – произнёс Брюсов и затянулся в третий раз. – Мужик ты, вроде, ничего. Но ведь и Козырь мужик ничего.

– Козырь тебя кинул… – начал Яр и замолк. Он явно говорил эти слова не в первый раз, и ему порядком надоело их повторять.

Брюсов покачал головой и в такт этому движению помотал в воздухе сигаретой.

– Брат не всегда прав, Зверь, но брат – всегда брат.

Яр прицокнул языком. Убрал руку с пояса Янки и хлопнул себя по коленям.

– Что ж, вывод ясен, – сказал он и собирался уже встать, но не успел – потому что в висок ему ткнулось холодное дуло пистолета.

Янка посмотрела на амбала, державшего пушку, а затем на Брюсова.

– Дела решают раз и навсегда, – сказал Брюсов. – Из…

Красивая фраза потонула в грохоте выстрела. На лбу у Брюсова нарисовалось тёмное пятнышко, и он стал заваливаться на бок. Прежде чем он успел осесть, Яр дёрнул руку бодигарда и, сдавив курок поверх его пальца, разрядил его пистолет в стол.

Янка вскочила, выцеливая по очереди обе двери. Пока Яр заканчивал с охранником, она успела дважды выстрелить в ещё одного амбала, спешившего на помощь, а потом Яр схватил её за плечо и толкнул к двери.

– Молодец! – бросил он на ходу. Янка только кивнула. Она впервые видела труп так близко – тем более, труп, оставленный ею самой. Думать, впрочем, времени не было. Брюсов был ей неприятен. Он грубо говорил с Яром, и это в глазах Янки в секунду оправдывало выстрел , даже если бы Брюсов не пытался их убить. Янка вдруг абсолютно отчётливо поняла, что могла бы убить его за одно только то, что он говорил с Яром неправильно, и от этого стало необыкновенно спокойно.

Они покинули дом, и Яр сначала втолкнул её на заднее сиденье, а затем уселся рядом.

Тук, стоявший рядом с пистолетом наизготовку, нырнул на пассажирское место. Иван выжал газ, и машина рванула вперёд, загребая колёсами снег.

– Чё там было? – спросил Тук уже на ходу, и Яр кратко описал ему случившееся.

– Кинули нас, – сказал он, – пристрелить меня хотел Толиков приятель. Янка ему мозги вышибла.

Тук долго молчал. За окнами мела метель. «Дворники» кое-как расчищали ветровое стекло. Янка, оказавшаяся в одной Яровой футболке, зябко обнимала себя руками.

Яр скользнул по ней небрежным взглядом и приказал:

– Ваня, печку включи.

Иван послушно выполнил приказ.

Снова наступила тишина. Янка покосилась на Яра. Безумно хотелось приникнуть к его плечу и закрыть глаза, но она знала, что нельзя.

– Почему погони нет? – спросила она, стуча зубами.

– Хороший вопрос! – только и сказал Яр.

Через два часа пересекли МКАД, и теперь уже Тук спросил:

– Чё теперь делать будем?

Яр не ответил. Янка поймала взгляд Тука в зеркале заднего вида – тот, как и она, понял, что ответа у Яра попросту нет.

– Сейчас надо Толика вызвать, – сказал Яр вслух. – Соберёмся и побазарим. Не вовремя это как-то… Новый год.

***

В половине одиннадцатого все четверо уже сидели в квартире у Тука – домой Яр ехать не захотел, и утром оказалось, что он был прав: их с Яной квартиру разгромили подчистую.

Настроение у всех было отнюдь не праздничное. Яр то и дело поднимался, подходил к окну и смотрел, что творится во дворе.

– Две войны мы не вытянем, – заметил Толян. Яр отметил про себя, что его начинает раздражать эта привычка озвучивать дурные вести, понятные, в общем-то, всем.