Босс. Абсолютная власть - Алиса Ганова Страница 39

Мягкость в его голосе неожиданная, такая желанная, что мой боевой пыл поутих. Я закусила губу, однако это не помогло. Слезы прорвались, и я всхлипнула.

— Вика, Вика, — вздохнул он. — Я тоже чувствую себя мерзко. Хочу помыться, попариться, еще раз помыться и напиться, а потом чтобы скорее наступил новый день. И это все показалось не более чем глупым сном.

Я кивнула.

— Будем пить?

— Немного. И… — подняла на него глаза. — Спать. Утро вечера мудренее.

Он просто взял меня за руку и притянул к себе.

— Это жизнь. У каждого есть опыт. И он, иногда, сука возвращается, хватает за грудки и требует впустить в счастливую жизнь, хотя ты этого совсем не хочешь. Померла панночка — так померла. Особенно, если учесть, что Карина вытравила во мне все зачатки романтика, — он грустно улыбнулся.

— Все-таки больше шести? — догадалась я.

— Я тогда был влюбленным юнцом, а она стерва, точившая на мне коготки. Но теперь все иначе, а ее трамвайчик ушел, — он крепко прижал меня к себе и заглянул в глаза. — Пошли смотреть старые, добрые фильмы? Ты какие любишь?

— А ты?

— Узнаешь!

Я все еще не хотела никуда идти с ним. Мне казалось, что вот так просто закрыть глаза на произошедшее, нельзя. Так покажу себя легкодоступной, сговорчивой, несерьезной, однако в Славке столько обаяния, что уже скоро мы лежали, смотрели добрую комедию, любимую с детства, и смеялись. И с каждой шуткой ком льда, появившегося между нами, уменьшался.

Потом я согласилась выпить немного, чтобы успокоиться, а потом… после второго фильма, на третьем, мы заснули, просто обнявшись и согревая друг друга.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Утром я чувствовала себя странно. Славка еще спал. А я, глядя на него, не испытывала ни злости, ни обиды, только щемящую грусть, что мы не сможем быть вместе.

Он классный, замечательный. И выдержка у него отменная. Любой другой влепил бы мне пощечину за оскорбления. Или удвоил срок отработки. А Слава погасил мои эмоции, вывел к спокойствию… Но именно из-за этого на меня находила ярость, обида. Увы, только в сказках Золушки выходят замуж за принцев, а в жизни деньги женятся на деньгах и еще больших связях.

Во сне темные ресницы Славки дернулись, и мое сердце екнуло. Боже, я бы все отдала, только мы остаться с ним. Будь он даже беднее раз в сто, тысячу, я бы все равно влюбилась в него…

— Решаешь: прибить или помиловать? — Славка приоткрыл одно веко, улыбнулся и сладко потянулся. — Так и знал, злопамятная ты, женщина. А я ведь ничего ужасного не сделал!

— Да?! — нахмурилась я.

— Если только продемонстрировал твое нежное тело… Ой! — он не успел увернуться — подушка легла ему на лицо. Вот же хитрец. Свой косяк оборачивает в комплемент.

— Это было очень и очень неприятно!

— Как и для меня, — Славка перестал закрываться одеялом и стал серьезным. А потом резко потянулся ко мне.

Ребяческий, искрений поцелуй обжег мою щеку. И пока я хлопала ресницами — он сел на постели и решительно заявил:

— Принцесса! Я обещал тебя покатать — и покатаю, — озорно подмигнул и вскочил с кровати, утаскивая с собой одеяло. Я же осталась совершенно обнаженная, поэтому вскрикнула:

— Ну, Слава! Отдай! — он все равно шел в душ.

— Что? — повернулся Славка, остановившись у ванной. — Ты хороша. Поэтому это кое-кто должен переживать, что явился не вовремя, а не ты. Так что улыбнись и поехали. Карамелька и Булат ждут нас.

— Карамелька?! Ты серьезно?!

— Карамелька — девочка гордая, но добрая. Прям как ты! Вы найдете общий язык.

Я пыталась отказаться, но Славка шутками-прибаутками накормил меня бутербродами, усадил в машину и повез еще дальше за город.

Все дорогу я волновалась, пока не вышла из машины и не увидела, как женщина в штанах, сапогах и куртке, выгуливает в загоне жемчужно-розовую красавицу с роскошной гривой.

— Карамелька — это Вика. Вика — это Карамелька! — широко улыбаясь, представил лошадку Славка, когда мы подошли ближе. И, пока я любовалась ею, всучил мне морковку и пару кусков сахарка. И откуда только взял? — Иди, поздоровайся. Не бойся, она смирная девочка. — Мягко подтолкнул.

Прежде никогда не имела дела с конями. И сейчас не знала что делать. Но Карамелька, уловив запах вкусняшек, вытянула морду — и все остальное случилось само собой.

Ее розовые бархатные губы нежно брали с моей ладони кусочки сахара, щекотя кожу. Я смеялась. Карамелька всхрапывала, но я ее и впрямь совсем не боялась почему-то.

А потом Слава сказал:

— Вижу, вы подружились. Поэтому нет смысла оттягивать решающий момент. Людмила будет вести Карамельку, поэтому, Вик, бояться нечего. Да и я рядом, — обнял за плечи и повел в загон.

День вопреки всему прошел чудесно. Мы катались, гуляли, устроили небольшой пикник, кормили лошадей. Я много узнала об ахалтекинской породе, к которой принадлежала Карамелька, и покидала поселок с грустью.

На обратном пути мы заехали в простую кафешку, перекусили чебуреками с мясом, сыром, картошкой, как самая обычная пара, а когда под вечер вернулись домой, в спешке собрали чемоданы и помчались в аэропорт.

Весь полет Слава держал меня за руку. И я почти оттаяла — поверила, что все плохое завершилось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Понедельник выдался рутинным, самым обычным. Если только Вера Павловна и Маринка поглядывали на меня и, едва мы оставались в кабинете одни, начали допытываться:

— Ну как? Что у вас было? Ты сияешь, как солнышко! Рассказывай!