Жюльетта. Том I - Маркиз Де Сад Страница 37

Если проследить родословную права собственности, мынепременно придем к узурпации. Однако воровство карается только потому, что онопосягает на право собственности, но само по себе это право имеет своимисточником также воровство. Стало быть, закон наказывает вора за ограблениедругих воров, наказывает слабого за попытку вернуть то, что было у негоукрадено, наказывает сильного за желание либо создать, либо увеличить своебогатство, пользуясь талантами и прерогативами, полученными от Природы. Какаябесконечная серия бессмысленных глупостей! До тех пор, пока не будетзаконодательно установлен титул собственности — а такого никогда непроизойдет, — будет очень затруднительно доказать, что воровство—гпреступление, ибо вызванная воровством потеря тут же оборачивается возвратом,а раз Природе безразлично, что происходит как на той, так и на другой стороне,никому не дано никакого законного права утверждать, что благоволение к однойстороне в ущерб другой — это нарушение ее законов.

И слабая сторона совершенно права, когда для возвращенияотобранного идет войной на сильную сторону и, если все складывается удачно,вынуждает узурпатора бросить добычу; слабый не прав в одном: он обманываетПрироду, потому что она создала его рабом и нищим, а он отвергает и рабство инищету — в этом его вина; сильный прав в любом случае, так как остается веренсвоему призванию и действует только в строгом с ним соответствии, другимисловами, грабит слабого и получает при этом удовольствие. А теперь заглянем вмысли каждого из них. Прежде чем напасть на сильного, слабый человек, какими бысоображениями он ни оправдывал свое решение, будет сомневаться и колебаться,его сомнение происходит из того факта, —что он собирается преступитьзаконы Природы, принимая на себя не присущую ему функцию. Сильный же, напротив,когда он грабит слабого, когда — скажем так — начинает активно пользоватьсяданными ему правами, реализуя их в полной мере, пожинает плоды удовольствияпропорционально затраченным усилиям. Чем более жестоко отнесется он кбеспомощному слабому человеку, тем больше сладострастия испытает; собственнаянесправедливость — вот чем он наслаждается, слезы несчастной жертвы ему дорожелюбого бальзама, потому что только так он реализует дар, который в него вложилаПрирода; использование этого дара — настоящая потребность, а ее удовлетворение— острое удовольствие. Более того, удовольствие, которое испытывает удачливыйчеловек, сравнивая свою долю с участью несчастного, это по-настоящемувосхитительное ощущение бывает полным лишь тогда, когда жертва доходит дополного отчаяния. Чем сильнее он топчет свою и без того изнуренную несчастьямидобычу, тем рельефнее становится контраст и тем приятнее сравнение,следовательно, тем больше он добавляет хвороста в костер своей страсти. Такимобразом, из мучений слабого несчастного человека он извлекает два исключительносладостных удовольствия: увеличение своего материального состояния и моральноенаслаждение от сравнения, причем степень этого наслаждения напрямую зависит отстраданий, которые он причиняет несчастному. Так пусть он грабит его, сжигает,пытает, несет ему гибель; пусть ничего не оставляет угнетенному кромевозможности дышать, чтобы продлить тому жизнь, которая нужна угнетателю длясравнения; словом, пусть он делает, что хочет, ведь он не делает ничегопротивоестественного или не одобренного Природой; все его поступки, даже самыеневероятные, — это естественный выход активных жизненных сил, подаренныхему: чем больше и чаще он использует свои способности, тем больше получаетудовольствия; чем лучше он использует их, тем лучше служит Природе.

Теперь позвольте мне, милые девочки, — после короткойпаузы продолжал Дорваль, — привести несколько примеров в поддержку моейгипотезы, я думаю, при вашей воспитанности, вы их поймете и оцените.

Воровство пользуется таким большим уважением в Абиссинии,что главарь воровской шайки получает лицензию и право спокойно воровать.

Оно поощряется среди коряков, у которых такое поведение —единственный способ заслужить почет и уважение.

В племени токухичи девушка не может выйти замуж, не показавсвоей ловкости в этой профессии.

У мингрелов воровство — признак мастерства и мужества, имужчины открыто хвастают своими выдающимися подвигами в этой сфере.

Наши путешественники видели, что оно процветает на Таити.

В Сицилии разбойник — уважаемая профессия, что-то вродепризвания.

В эпоху феодализма Франция была одним огромным логовомворов, с той поры изменились только формы, а остальное осталось прежним. Толькотеперь воруют не крупные вассалы — они сами стали объектом грабежа, так как,судя по их правам, аристократы превратились в рабов короля, который поставил ихна колени [40].

Знаменитый пират сэр Эдвин Камерон долгое время блокировалКромвеля в гавани.

Досточтимый Мак-Грегор создал целую науку грабежа: онрассылал своих людей по округе собирать с крестьян налоги и выдавать имрасписки от имени землевладельца.

Короче, можете не напрягать свои мозги, девочки: любойспособ отобрать что-нибудь у ближнего абсолютно законен. Ловкость, хитрость,сила — существует множество самых разных средств для достижения благороднойцели; задача слабого — добиваться более справедливого распределения всего, чемможно владеть; задача сильного — получить, скопить, увеличить свое состояниелюбым способом, любым путем. Если закон Природы требует какого-то переворотаили сдвига, неужели ей есть дело до тех, кто погибнет при этом? Всечеловеческие попытки — результат приложения природных законов, и это должноуспокоить совесть человека, развеять его сомнения и колебания перед любымпоступком; это должно вдохновить его на любой поступок, какой придет ему вголову. Ничто не бывает случайным, все в этом мире диктуется необходимостью,поэтому необходимость оправдывает абсолютно все, и всякая вещь, демонстрирующаясвою необходимость, постыдной считаться не должна.

Сын того самого Камерона усовершенствовал воровство: приказыглаваря слепо выполнялись его людьми, все награбленное шло в общий котел, азатем добыча делилась с неукоснительной справедливостью.

В старые времена подвиги разбойников и грабителей воспевалив легендах, почитали их за геройство, а самые искусные в этом деле пользовалисьбольшим уважением.

Два знаменитых разбойника покровительствовали претенденту наанглийский трон, внуку Иакова II, и грабили и воровали, чтобы ему помочь.

Когда иллиноец [41] совершает кражу, он, позаведенной традиции, отдает судье половину добычи, тот оправдывает его, и ниодин судья не видит в этом ничего дурного.