Пол и характер - Отто Вайнингер Страница 37

Психология, которая в таких кардинальных вопросахпротиворечит опыту, должна предпринять значительные поправки или окончательноизмениться, Точка зрения нашего исследования представляет собой только слабыйнамек на онтогенетическую психологию или теоретическую биографию – дисциплины,которые рано или поздно вытеснят современную науку о человеческой душе. Всякаяпрограмма implicitie содержит в себе убеждение, взгляд. Каждой цели, к которойстремится воля, предшествуют известные представления реальных отношений.Название «теоретическая биография» должно точнее ограничить эту область отфилософии и физиологии. Вместе с тем оно призвано расширить область примененияметода биологического исследования, которым последнее по времени направленияпсихологической науки (Дарвин, Спенсер, Мах, Авенариус), то пользовалосьодносторонне, то слишком злоупотребляло. Задача этой новой науки дать ясноеописание закономерного хода душевной жизни человека как чего-то единого,цельного, начиная с момента рождения до самой смерти его, совершенно такое жеописание, какое мы привыкли читать о рождении и всех фазах развитиякакого-нибудь растения. Она должна быть названа не биологией, а биографией, таккак основной целью ее является исследование непреложных вечных законовдуховного развития человека. До сих пор историческое описание всякого родаимели дело только с идивидуальностями. Здесь же центр тяжести лежит в отысканииобщих точек, типов. Психология должна превратиться в теоретическую биографию.

Все задачи современной психологии нашли бы свое разрешение вэтой науке, и тогда осуществилась бы заветная мечта Вильгельма Вундта отыскатьширокую, плодотворную основу для науки о человеческой душе. Смешно отчаиватьсяв возможности создания такой науки только потому, что современная психологияничего не в состоянии сделать для разрешения самых загадочных сторон нашейдушевной жизни. Ведь она совершенно иначе понимает задачи и цели этой наукиили, вернее, совсем их не понимает. Вот почему, несмотря на прекрасныеисследования Виндельбанда и Риккерта, мы можем при новом разделении наук на«монотетические» и «идиографические» дисциплины, сохранить и миллевскоеподразделение наук на науки о природе и науки о духе.

Из развитой нами дедукции потребности в бессмертии,благодаря которой она оказалось в связи с непрерывностью памяти и благочестием,с непреложностью следует, что женщина совершенно лишена этой-потребности. Изэтого так же видно, насколько ошибочно мнение, наиболее распространенное средилюдей, что положение о человеческом бессмертии является результатом страхасмерти и физического эгоизма. Страх смерти одинаково присущ мужчинам иженщинам. Жажда бессмертия свойственна только мужчинам.

Попытка моя объяснить психологическую жажду бессмертияявляется скорее указанием на связь, существующую между ней и памятью, чемсводом из какого-нибудь высшего положения. Очень легко убедиться, что подобнаясвязь существует: чем больше человек живет своим прошлым, но не будущим, какпривыкли думать, тем интенсивнее в нем жажда бессмертия. У женщин отсутствиеэтой жажды вполне соответствует отсутствию у нее благочестия к себе самой. Каку женщины отсутствие этих двух начал требует обоснования в каком-нибудь одномболее общем принципе, точно так же у мужчины существование памяти и жаждабессмертия требует отыскания какого-нибудь общего корня. Все что было изложенодо сих пор, являлось только указанием на то, каким образом жизнь в прошлом и еевысокая ценность соединяется в человеке с надеждой на потустороннеесуществование. Найти более глубокое ос-нование этого взаимоотношения еще невходило в наши задачи. Пораприняться и за нее.

* * *

В качестве исходной точки выберем то определение, которое мыдали универсальной памяти гениального человека. Для него одинаково реально все:и то, что еще недавно имело место, и то, что давно уже успело исчезнуть. Изэтого следует, что отдельное переживание не исчезает вместе с тем моментом, втечение котором оно длилось, что оно не связано с этим моментом времени, онопутем памяти как бы отрывается от него. Память превращает переживание в нечто временное.Память по самому понятию своему есть победа над временем. Человек в состояниивспомнить прошлое только потому, что память освобождает его от разрушительногодействия времени. Все явления природы суть функции времени, явления духа,наоборот, господствуют над временем.

Здесь мы останавливаемся перед затруднением, но затруднениеммнимым. Как может память являться отрицанием времени? Ведь не будь у наспамяти, мы не имели бы никакого представления о времени. Ведь тольковоспоминанием о прошедших событиях мы приходим к мысли о том, что существуетнекоторое течение времени. Как можно утверждать, что одна вещь являетсяпротивоположностью и отрицанием другой, если обе эти вещи неразрывно связанымежду собою.

Затруднение это разрешается очень просто. Коль скоро новоесущество, оно не должно быть непременно человеком, наделено памятью, оно уже неможет быть втиснуто со своими переживаниями в поток времени. А если это так, тооно может сделать время предметом своего исследования, охватить его общимпонятием, противопоставить себя ему. Если бы отдельное переживание былооставлено на произвол неудержимому течению времени, изменялось бы вместе современем, как зависимая переменная со своей независимой, и никакая память не всостоянии была бы вырвать переживание из этот бурного потока, то тогда ясно,что понятие времени никогда не проникло ни в его сознание – сознаниепредполагает двойственность, не могло бы быть ни объектом, ни мыслью, нипредставлением человека. Необходимо каким-нибудь образом преодолеть время для того,чтобы узнать о нем, необходимо стоять вне времени, чтобы его понять. Этоприменимо не только к отдельному промежутку времени, но к общему понятию овремени. Точно также человек, охваченный какой-нибудь сильной страстью, не всостоянии изучить и разобрать основные черты ее, необходимо прежде всегооторваться от ее главной основы – времени. Не будь ничего вневременного, небыло бы и представления времени. Чтобы определить, что вневременное, вспомнимтолько, что собственно память похищает, вырывает из когтей времени. Мы видели,что память сохраняет все, имеющее для индивидуума интерес или значение, корочеговоря, все, что обладает для человека известною ценностью. Обыкновенно человеквспоминает о таких вещах, которые имели для него когда-либо известную, частосовершенно неосознанную, ценность: эти ценность наделяется их вневременностью.Человек забывает о том, что так или иначе не ценилось им.

Ценность и есть это вневременное. И наоборот: ценность вещитем более значительна, чем эта вещь менее подвержена влиянию времени. Она, покрайней мере, не должна являться функцией времени. В каждой вещи воплощаетсяценность постольку, поскольку она существует вне времени: только вневременныевещи положительно оцениваются. Это положение, конечно, еще не исчерпывает сущностиценности, больше того, оно даже не является общим и глубоким определением ее.Но оно представляет собою первый специальный закон всякой теории ценности.

Достаточно будет совершить беглый обзор некоторых явлений,чтоб убедиться в правильности выставленного положения. Люди очень мало придаютзначения убеждению, которое еще недавно родилось в сознании человека. Онивообще не считаются с мнением человека, взгляды которого находятся еще впроцессе течения, изменения и т. д. Напротив, неутомимое постоянство всегдавнушает нам уважение, даже в том случае, когда оно проявляется в неблаговидныхформах жажды мести и упрямства. Оно чарующе действует на нас даже тогда, когдапроявляется в безжизненных предметах. Вспомним только «аеге parennis» у поэтови 'quarante siecis» египетских пирамид. Слава, которая выпала на долю человека,светлая память, которую он оставил по себе, все это обесценивается в нашихглазах вместе с мыслью, что они преходящи. Разнообразные изменения, которыепретерпевает на себе человек, тоже не являются предметом особенного восхищениядля него. Правда, когда ему говорят, что он каждый раз проявляет себя с новойстороны, то он будет горд и доволен и этим свойством. Но причина этой гордостилежит в том постоянстве, в той закономерности, с какой проявляется в нем этаразносторонность. Для людей, которые устали жить, не существует никакихценностей, они не видят ничего интересного для себя в упомянутом постоянстве.Сюда же относится боязнь вымирания рода и исчезновения имени человека.