Иллюзия любви - Снежана Альшанская Страница 36

— Он может…

Я задрожала как осиновый лист. Мир в один миг перевернулся. Колючий озноб превратился в удавку, с каждым мигом все сильнее затягивающуюся на моей шее.

— Вряд ли он навредит мальчику, — сказал Михаил. — Заров — может, вор, но не думаю, что что-то сделает ребенку. Если в той машине был он, то это произошло случайно. Естественно, такая слава ему не нужна и он нанял людей, чтоб замести следы.

Мир словно таял. От нахлынувших на глаза слез размывались уличные фонари и вывески, машины и люди. Озноб с каждым мигом становился все сильнее, а дышать было все тяжелее. В какой-то момент подумала, что умру от удушья, и на какую-то частичку мне этого хотелось.

Машина выехала из центра, помчалась между аккуратными одноэтажными домиками. В какой-то момент Михаил резко затормозил, едва не сбив некстати решившую перебежать дорогу собаку. Время тянулось нескончаемо долго. Казалось, что Люцифер Заров уже идет по следу. Он виделся мне в каждой встречной машине, в каждом идущем по обочине человеке, за каждым деревом.

Мы остановились рядом с неприметным зданием гостиницы. Михаил помог мне выйти, помог подняться по высоким каменным ступенькам, потом пройти по деревянной лестнице на второй этаж, отпер ключом дверь.

Комната была совсем небольшой и дешевой. Деревянная кровать была рассчитана на одного, на журнальном столике возвышалась переполненная окурками пепельница, в углу стоял потертый диванчик. Сквозь небольшое окно комната наполнялась мягким, лунным светом. Здесь пахло сигаретами, одеколоном и спиртным. То ли мне казалось, то ли здесь было душновато.

Михаил усадил меня на диван, достал из шкафа бутылку чего-то, налил в стакан и протянул мне.

— Немного успокоит.

Я залпом проглотила обжигающую жидкость. Пальцы дрожали так, что стакан был готов в любой момент выпасть из моих рук.

— Сигарету, — предложил Михаил, протягивая мне пачку.

Я закурила. Руки тряслись так, что сигарета едва попадала в рот.

— Не беспокойтесь, — сказал Михаил, тоже закурив и посмотрев в мятый клочок бумаги с признанием того полицейского. — Постараюсь выбить для вас программу по защите свидетелей. Утром наведу справки кто из киевских копов в то время ездил по обмену в Польшу, кто тогда имел доступ к записям с камер и мог их стереть. Если все получится — Зарову уже грозит статья.

— У вас есть кто-нибудь? — сама не знаю почему, спросила я. — Жена или девушка?

— Моя университетская любовь ушла от меня еще когда я был иллюзионистом, — усмехнулся Ковальски. — Приревновала к ассистентке, хоть у нас с ней ничего не было. С того времени свободен как птица. Может, и к лучшему. Вряд ли кто способен переносить меня долго.

Он подошел к окну, открыл форточку и выбросил дымящийся окурок.

— Расскажите что-то. Просто хочется отвлечься, — едва смогла проговорить я.

Михаил налил еще алкоголя, протянул мне, сел рядом.

Я снова выпила залпом, ощущая жжение в горле и разбредающийся по телу жар.

— Это поможет расслабиться, — Михаил стал за мной, начал массировать мои плечи.

Массаж действительно расслаблял. Казалось, будто бы его руки заряжают меня силой, помогают снова начать хотеть жить.

— Когда я был подростком, — начал рассказывать он, — однажды на рынке увидел старого слепого фокусника. Деду было лет девяносто, если не все сто. Он был слеп как крот, но вытворял с картами что-то невообразимое. "Как у него это получается?" думал я. Не может слепой старик так филигранно угадывать карты, перебрасывать их в воздухе, заставлять исчезать, появляться. Я ежедневно ходил на тот рынок, а он сидел, положив цилиндр, чтоб ему бросали деньги. Однажды я попытался вытащить что-то из того цилиндра. Не чтобы украсть, вернул бы обратно, просто было интересно заметит ли он. Когда прикоснулся к деньгам, он не поворачиваясь сказал мне:

— Не веришь, что я ничего не вижу?

— Не знаю, — тогда ответил я. — Проверяю.

— Я действительно слеп. Знаешь, как я это делаю?

— Как? — спросил я.

— Они имеют свой запах. Карты, эта шляпа, люди. Я знаю, что ты ежедневно ходишь сюда и смотришь на меня. Мой тебе совет — никогда не сдавайся.

Михаил издал короткий смешок и продолжил:

— Заров был прав. Я сдался после того случая. Я чертов идиот и слабак. Надо было начать все сначала.

— Еще не поздно, — ответила я. Голос все еще дрожал, веки казались чугунными, язык заплетался.

— Не поздно. Я попробую. Когда доведу до конца дело с Заровым, — это он прошептал мне на ухо, а потом поцеловал в губы. Нежно-нежно. Легко и мягко.

Я перестала принадлежать себе, словно бы что-то потустороннее вселилось в мое тело. Обхватила Михаила за шею, прижалась к нему, как перепуганный маленький котенок, ищущий укрытия от опасности. Он продолжал целовать мои губы, щеки, веки. Каждый поцелуй придавал сил, словно возвращал с того света мое почти погибшее тело.

Я не контролировала себя, не думала ни о чем, да и не могла думать. В этот момент мне просто хотелось Михаила Ковальски.