Принцип удовольствия - Эмма Аллан Страница 35

– Почему ты не отвечала на мои звонки? – спросилон.

– Извини, я была не в духе. Не обижайся!

– Ни в коем случае. Мне не следовало надоедать тебезвонками. Да и вообще, я не такой, как другие, нормальные мужчины. У меня своипричуды, они не каждой женщине понравятся. Так что это ты на меня не обижайся.Кажется, кофе готов!

– Послушай, Эндрю, я тебя не совсем понимаю! О какихпричудах ты говоришь? Уж не считаешь ли ты, что я не звонила тебе потому, чтоосталась тобой недовольна?

– А разве не так?

– Эндрю! Не говори вздор! Я была в восторге!

– Серьезно? Тебе налить коньяку в кофе? Нет, пожалуй,мы возьмем с собой в гостиную всю бутылку!

Он поставил чашки с кофе, бокалы и «Арманьяк» на поднос ипошел в просторную гостиную. Они сели рядом на большой удобный диван. Надярешила сказать Эндрю правду.

Выпив для храбрости коньяку, она выпалила:

– Ты помнишь, я говорила, что у меня был бурный роман содним мужчиной? Так вот, он вновь вспыхнул, и с большей силой.

– Неужели?

– Представь себе, да! Но это была моя роковая ошибка. Ия за нее жестоко поплатилась.

– Лучше бы ты позвонила мне!

– Я думала, что все это очень серьезно, но…

– Я понимаю! Ах, как я тебя понимаю!

Благодарная ему за сочувствие, Надя порывисто обняла Эндрю ипоцеловала. После грубого и бесцеремонного Джека Гамильтона мягкий иженственный Эндрю действовал на нее как лечебный бальзам. Он с жаром ответил наее поцелуй и, сжав ее щеки руками, просунул язык в рот. У Нади перехватило дух,ее бросило в жар. Она вскочила с дивана, охваченная жутким волнением, и, желаяуспокоиться, подошла к висящей на стене картине Пола Нэша. Рассматриваямастерски выполненный пейзаж, она спиной и ягодицами чувствовала взглядАндерсона. Однако он не проронил ни слова.

Надя попыталась определиться в своих чувствах к нему. Онахотела позвонить ему после омерзительного разрыва с Гамильтоном, надеясь, чтосумеет расслабиться и развеяться в его приятном обществе. Ей казалось, чтопосещение театров и ресторанов, отменная еда и чудесные вина помогут ейотвлечься от мыслей о Гамильтоне. Но ей мешали обуревавшие ее сомненияотносительно сексуальных возможностей Эндрю. Разговор, состоявшийся на кухне,подтвердил, что основания для таких сомнений имеются.

Не познай Надя необузданных и грубых страстей в объятияхДжека Гамильтона, она, вероятно, не придала бы странностям Андерсона значения.Но теперь, когда Гамильтон перевернул все ее мировосприятие и приучил кизнуряющему животному сексу, робких ласк неуверенного в себе Эндрю ей быломало. Вступив на неизведанный остров дикого секса, она не желала возвращаться вскучное прошлое. Ее тянуло в дебри первобытных исступленных эмоций, подмывалоочертя голову броситься в джунгли извращений, карабкаться на непокоренныевысоты, чтобы ощутить себя юной и полной энергии. Прогулки по обустроенномупляжу и банальные катания на лодке ее уже не устраивали.

Однако общение с милым Андерсоном вынуждало ее проявитьтерпимость к его слабостям. Она глубоко вздохнула и, повернувшись, снова селарядом с ним на диван.

Сделав глоток коньяку, она промолвила:

– Пока мы с тобой не виделись, Эндрю, со мной многоеприключилось.

– В самом деле? – спросил Эндрю. – Любопытно!

Надя закинула ногу на ногу, атласное платье зашуршало. Эндрюс интересом посмотрел на ее замшевые туфли на высоких каблуках, ремешоккоторых, стягивающий свод ступни, был отделан фальшивыми бриллиантами. Надя вновьвздохнула и продолжала:

– Так вот, я осознала, что слишком долго шла накомпромиссы, общаясь с окружающими меня людьми. Старалась под них подстроитьсяи принуждала себя делать то, чего мне делать абсолютно не хотелось. Ты меняпонимаешь?

– Да, пожалуй, – сказал Эндрю, мрачнея.

– И вот однажды я решила, что настало время всеизменить. В общем, я дала себе слово впредь не идти на компромиссы.

– Я понимаю, – уныло сказал Эндрю.

– Возвращаясь к нашему разговору на кухне относительносекса, я хотела бы сказать тебе кое-что откровенно. Ты готов услышать правду?

Эндрю побледнел, но кивнул.

– У меня возникло ощущение, что ты что-то от меняутаиваешь. Если ты хочешь и дальше поддерживать со мной отношения, ты долженбыть предельно откровенен.

– Но тебе это может прийтись не по вкусу.

– Это так, разумеется. Но зато нам станет ясно, чегокаждый из нас хочет, и нам не придется притворяться.

Надя мысленно отметила, что обретенный сексуальный опытизменил ее психологию, сделал ее более самоуверенной и последовательной. Этачерта характера особенно нравилась ей раньше в Анджеле. Теперь же и она саматвердо знала, чего хочет, и не стеснялась об этом говорить.

– Ты согласен, Эндрю? – спросила она.

Андерсон отвел глаза и ничего не ответил.

– Возможно, я ошибаюсь в своих суждениях о тебе, –нарушила затянувшееся молчание Надя.

– Нет, ты совершенно права! Все правильно. К чемуморочить друг другу голову? – Эндрю судорожно вздохнул и взглянул ей вглаза. – У меня имеются свои особенности поведения во время интимногосвидания с женщиной. Но я стесняюсь признаться в своих потребностях. Они весьманеобычны.

– Я человек терпимый, Эндрю, и не отягощенапредрассудками, особенно в сексе, – заверила его Надя, подумав при этом,что не стала бы клясться своей жизнью.

– В самом деле? – прищурившись, с недовериемспросил он.

– Говори прямо, чего тебе хочется!

– Понимаешь, Надя, у меня есть своя причуда, страннаяособенность психики, исправить которую я не могу, отчего страдаю.

– Но ты ведь был женат…

– Жена сразу же заявила, что не намерена мне потакать ине собирается копаться в моих комплексах.

Эндрю взял со столика чашку с кофе, сделал из нее глоток ипытливо посмотрел на собеседницу. Неуверенность в его взгляде смениласьрешимостью.

– Ты действительно хочешь все обо мне узнать? –спросил он.

– Конечно! Какой смысл притворяться!

– Да, ты права. Иначе наши отношения прекратятся.Знаешь, в последние дни я постоянно думаю об этом, переживаю…

– Я понимаю, – сказала Надя. – И готовавыслушать тебя.

– Я должен тебе кое-что показать. Мне потребуетсядвадцать минут. Ты согласна подождать?

– Да, я никуда не тороплюсь, – сказала Надя,заинтригованная его странной просьбой.

– Двадцать минут! – повторил он и, встав, быстровышел из гостиной, словно бы опасаясь, что передумает.