Мои триста шестьдесят пять любовников - Жозефина Мутценбахер Страница 34

Когда «господин учитель» со своими «школьницами» покинул салон, Татьяна вывела меня из узкого обводного прохода и пояснила суть происходящего. Как оказалось, в проходе часто находятся по шесть мужчин одновременно, только некоторые всегда уходят пораньше. Но если только к ним присоединяется порой кто-нибудь из нас, девушек, тогда набирается, как в данном случае, восемь человек. Так вот, эти господа выстраиваются в узком проходе, по периметру огибающем шестиугольный «живописный салон» и таким образом получают возможность за двадцать гульденов всю ночь наблюдать за происходящим. Это были, как правило, совершенно обыкновенные «дрочильщики» и «брызгальщики», как называли таких девушки с Пратера, однако Татьяна сообщила мне для обозначения их совершенно новое и смешное французское словечко «вуайер». Но будь то «вуайеры» или «суходрочники», мне было мало дела до них. Главное, теперь я узнала, откуда у мадам Ивонн такие огромные деньжищи: она прикарманивала все доходы от зрелищных мероприятий, не брезгуя, добавлять к ним ещё и наши пять гульденов! Я сделала кое-какие расчёты и пришла к выводу, что наша «добрая» мадам Ивонн складывала в кубышку по доброй сотне гульденов каждый день. Тут можно легко себе позволить быть приторно-любезной со своими девушками. Особенно сердечно она относилась ко мне, целый день от неё только и слышалось: «Пепи моя милочка», «Пепи моя душечка». Мы проживали не у неё, поскольку это не входило в наши обязанности, однако она крайне неохотно выпускала нас из своего поля зрения! При первом же удобном случае я тайком прокрадывалась в запретный для нас обводной проход, подглядывала и, отчасти из благодарности, отчасти озорства ради, немного растирала мужчинам хвосты, если те у них делались слишком уж твёрдыми. Это приносило кое-какие дополнительные чаевые, узнать о которых мадам, однако, не должна была ни при каких обстоятельствах. Кто в это время и забегал ко мне, так это Франц. То есть, забегать-то, конечно, он забегал, но мне не в удовольствие и крайне редко. Но когда этот старый пройдоха не появился у меня три дня кряду, я отправилась в кафе «Оберлехнер» и всё там порасспросила. И к своей большой радости выяснила, что девушки «засыпали» Франца, посадив его за решётку. Они шёпотом выложили мне всё по порядку. Франц оказался не просто сутенёром. Пять или шесть других бедных девушек он сходными угрозами и шантажом, как в моем случае, уже заставил подчиниться ему. И вот когда появилась одна новая девушка, Франц решил повторить с ней свой испытанный трюк с якобы «украденной» цепочкой от карманных часов. Он стащил её у одного господина, который повёл «новенькую» – её звали Милада – в гостиничный номер, но перед этим Франц умудрился в кафетерии выкрасть ещё и портсигар с тем, чтобы представить ни в чём не повинную Миладу конченой воровкой. Однако дело приняло совершенно иной оборот, гость велел вызвать полицию и забрал туда обоих, Франца и Милу. На допросе Франц очень долго выкручивался и отнекивался, подло вилял и по-свински повёл себя, утверждая, что Мила-де больна венерическими заболеваниями и является профессиональной воровкой. Однако здесь произошло нечто уж совершенно невиданное. Все девушки в «Оберлехнере», которым Франц поголовно и не один раз давал затрещины, и эксплуатировал в своих корыстных интересах, в один голос дали свидетельские показания против него и тем самым по-настоящему утопили его как щенка. Все как одна они встали против него и поведали обо всех его свинствах и непотребствах; и портсигар они так же нашли у него. И пошёл наш Франц как топор ко дну. Он был осуждён на три года за кражу, за принуждение к занятию проституцией, за укрывательство краденного, за угрозы, таящие опасность для жизни и бог знает за что ещё. Таким образом, я избавилась от него и действительно была рада этому. Ибо редко мне встречался человек настолько подлый и низкий, который так бы со мной обошёлся. А между тем, что плохого я ему сделала, какое зло причинила? Я была для него всего лишь «лошадкой», как сутенёры называют своих девиц. Он всего только раз, тогда в подворотне, «отштамповал» меня, а после того случая больше никогда ко мне не притрагивался. Он всегда лишь отнимал деньги…