Я тебя купил - Виктория Победа Страница 34

— Хочешь его выманить? — спрашивает Воронцов.

— Хочу выбить его из равновесия, — ухмыляюсь, для таких, как Забарский, нет ничего важнее денег, и нет для них ничего страшнее, чем этих самых денег лишиться, — сейчас он способен мыслить холоднокровно, а как только лишится денег, начнет делать глупости, нам лишь нужно убедить его в том, что у вас с Деминым назрел конфликт, он ведь этого добивался, когда его люди вышвырнули меня на встречку, пусть думает, что у него получилось.

— Не уверен, что это хороший план, — отрицательно качает головой Воронцов, я могу его понять, кто знает, что выкинет Забарский, вряд ли он знает, кем приходится Катя Графу, но ему достаточно того, что она для него важна. Мне тоже все это не нравится, особенно после того, как я облажался, подвергнув ее опасности, но иначе мы этот вопрос не решим.

— Другого у нас нет, — озвучиваю очевидное, — придется пожертвовать парой складов, Дим, — предупреждаю зятя, тот молча кивает, — пусть твои красавчики поработают, — снова обращаюсь к Воронцову, — нападение на склады должно быть убедительным, с перестрелкой и пострадавшими с обеих сторон, по городу должна разнестись весть об объявлении Графом войны, пусть каждая собака об это узнает.

— А дальше будем просто ждать? — усмехается зять.

— Знаешь выражение «враг моего врага — мой друг»? — отвечаю вопросом на вопрос, — я рассчитываю, что он обратится к тебе с предложением.

— Не самый плохой план, — поддерживает меня Аид, — думаю, представление мы разыграть сможем.

— Главное, чтобы никто не погиб, — вмешивается Олег, — я сегодня и так потерял троих, один в критическом состоянии и еще пятеро раненных.

— Значит придется порепетировать, — добавляю я.

Чувства Грома мне понятны, для него каждый из его парней на вес золота.

Уверен, каждый из присутствующих понимает, что даже, если план далек от идеала, лучше за такой короткий срок мы не придумаем, а подонок ждать не станет. Тянуть кота за хвост бессмысленно, сейчас еще можно убедить Забарского в том, что Дима и Граф враги, но чем дольше мы будем размышлять, тем больше вероятность, что он догадается о том, что происходящее лишь хороший спектакль, предназначенный для одного, конкретного зрителя.

— Хорошо, — соглашается Воронцов, — попробуем, по-твоему, но Катя не при каких условиях не должна больше оказываться на линии огня, — добавляет он и пристально смотрит на меня, намекая на то, что я облажался, будто я без него этого не понимаю, — Аид и еще несколько человек останутся здесь, — продолжает он и я киваю, — а теперь прошу меня простить, но мне пора.

Смотрю на Аида, тот и не собирается возражать, странные у них отношения, то ни на шаг от Воронцова не отходит, то без возражений оставляет его. Нам о многом придется поговорить, но не сейчас.

Воронцов прощается и покидает особняк, теперь остается только надеется на то, что план сработает.

— Думаю, нам всем не помешает выспаться, — говорю я, поднимаюсь со своего места, выхожу из кабинета и направляюсь в спальню, знаю, что она ждет меня там.

Открываю дверь и вижу картину, от которой хочется улыбаться, дочь прижимает к себе Котенка, а та ревет, по-детски так ревет и больше всего на свете сейчас хочется прижать ее к себе и больше никогда не отпускать.

Я мог ее сегодня потерять, опоздай я на несколько минут, ее бы здесь не было. До конца жизни буду в долгу перед Громом за то, что вынудил меня поехать к ней, я ведь не собирался, не сделай он этого, ни черта бы мы не успели. Никогда бы себе не простил, если бы сегодня ее потерял по собственной тупости, чертова ревность затуманила разум, впервые в жизни со мной такое.

— Ну и что это за потоп? — спрашиваю, как можно громче и малышка приподнимает голову, смотрит на меня и улыбается. Вечно готов смотреть на это улыбку, лишь бы она рядом была. Закончилась моя беззаботная холостяцкая жизнь, не хочу больше, только с ней хочу, навсегда.