Страсть гордой княжны - Шахразада Страница 33

«Но почему, Аллах великий, почему он столь разительно переменился? Куда девалось его чрево? Отчего столик перед ним украшен лишь высоким кувшином? Где обильные яства? И почему молчит советник? Аллах всесильный, он даже не думает, ибо его безмолвного голоса я не слышу тоже…»

Увы, ответов на эти вопросы Масуду никто не дал. И он понял, что загадка сия, должно быть, разрешится позже. Либо так и останется загадкой, пусть лишь на какое-то время, не навсегда.

– Если позволит мне сиятельный повелитель, я начну свой рассказ.

– Мы с нетерпением ждем этого.

Магараджа кивнул и откинулся на спинку трона. Советник опустился на подушки, что покрывали нижние ступени помоста. Масуд же решил, что сегодня уместнее будет вспомнить манеру Нага-повелителя, и стал медленно прохаживаться по залу, мыслями, однако, вернувшись к удивительному предместью, где впервые открылся ему Кутб-Минар. Отсюда и начал сказитель свое повествование.

– Воистину, нет города, который бы не походил на другие города. Как нет и двух похожих городов… Ибо каждому из них сопутствуют лишь его легенды и лишь его, прошу прощения у достойнейшего повелителя, призраки и враги. Но ни одна земля мира так не богата загадками, как благословенные страны, что выходят к теплому и коварному Полуденному океану. Они согреты теплом, омыты дождями. Они наказуемы жарой и казнимы селями. Однако нигде более не встретишь столько чудес и тайн. Но сегодняшний мой рассказ будет о загадке, сотворенной не насмешницей-природой, а руками человека. Загадке, которая останется таковой на долгие сотни лет вперед.

«Должно быть, мальчику открыт дар предвидения. Это хорошо. Однако не будем торопиться». – Странная мысль советника, которую услышал Масуд, лишь на миг обеспокоила его. Ибо не следует жертвовать занимательностью рассказа ради загадок, которые тебе еще никто не загадал.

– Я вошел в этот город с полуночи. Хижины сменялись каменными постройками, ближе к центру города появились и богатые дома знати. Остался по левую руку огромный базар, шумный, несмотря на послеполуденный зной. Высокий дворец магараджи лишь мелькнул вдали за деревьями. Потом дома знатных горожан вновь пропали; вскоре стало ясно, что передо мною самые бедные городские кварталы. Хижин становилось все больше, и они становились все беднее.

Но вот поверх деревьев и крыш я увидел Кутб-Минар, минарет стройный и поражающий своими утонченными пропорциями. Я решил взобраться на вершину этого удивительного строения – самого высокого минарета в полуденном мире. Правда, было это не очень приятно, особенно в жаркий день, – подняться на высоту в две сотни локтей, карабкаясь по узкой и крутой винтовой лестнице. Витки ее становились все уже и уже, голова шла кругом, и казалось, что привиделся ночной кошмар, где попадаешь в бесконечную трубу, из которой нет выхода. И вот, когда уже свыкаешься с печальной мыслью, что до конца тебе не добраться, когда понимаешь, что без помощи джиннов ее построить было невозможно (пока рабочие взбирались на вершину минарета, кончался день и пора было спускаться обратно), – неожиданно оказываешься на верхней площадке.

Ветер норовил столкнуть меня вниз, туда, где в рыжей дымке едва виднелась земля. Однако стоило присмотреться повнимательнее – и становилось ясно, что это не просто земля, а земля с древней и порядком позабытой историей. Ибо внизу, под моими ногами, виднелись кучки белых и рыжих домиков, пятна деревьев, и до самого горизонта были развалины умерших городов и крепостей.

Магараджа, обретший новый лик, усердно кивал. Да Масуд и не пытался ничего приукрасить: глупо плести словесные кружева там, где не хватает и простых человеческих слов, чтобы толком описать увиденное.

– И в этот миг я разглядел внизу, недалеко от подножия минарета, во дворе древнего храма, странный черный столбик, похожий на фитиль сгорающей свечи, – то была стальная колонна Чандрагупты, чудо, о котором не упоминает в харчевнях только ленивый.

Колонна отлита предками тех, кто вознес к небу Кутб-Минар, выстроил Тадж-Махал, и современниками тех, кто расписал пещеры Аджанты и высек в скалах храмы Элуры. Правда, порой легче воздвигнуть громадный храм, чем постичь ускользающие тайны металлов, научиться подчинять своей власти огонь и железо. Уж очень мала эта колонна, когда глядишь на нее с высоты. Лучше спуститься вниз, познакомиться с ней поближе, дотронуться до нее.

– Прости, юный сказитель, – раздался голос советника. – Ты сказал Тадж-Махал? Ты был там?

О, соблазн солгать был велик, но Масуд решил, что горькая правда всегда лучше сладкой лжи, и покачал отрицательно головой.

– Увы, почтеннейший. Там я не был, ибо путь мой был схож с Великой Тропой Шелка, а купцы не очень любят, когда караван идет через шумный многолюдный город.

– О да, сказитель, я понимаю. Прошу же, продолжай.

Масуд склонился в небрежном поклоне и продолжил рассказ:

– Я поступил именно так, как собирался: спустился вниз, дабы вблизи разглядеть сие рукотворное чудо. Темная поверхность колонны на высоте человеческой груди ярко блестит: паломники отполировали ее ладонями до почти зеркального блеска. Колонна проста: чуть сужаясь кверху, она поднимается к непритязательной капители. Колонна испещрена двумя строчками аккуратных надписей. Кто оставил память о себе на железе? Кто вырезал эти тонкие буквы?

Должно быть, я проговорил эти вопросы вслух, ибо услышал ответ от очередного словоохотливого проводника, который назвался Хасаном.

– Четыре сотни лет назад в этих местах правил мудрый царь Ананг Пал, – важно ответил мне Хасан.

Хасан, как все здешние проводники, был одет презабавно: непроницаемо-черный кафтан и ослепительно-белые короткие дхоти. Мы познакомились на вершине Кутб-Минара; ему хотелось быть гостеприимным, но еще больше хотелось показать, сколь много знаний хранит его голова, увенчанная белой же чалмой.

– Ананг Пал, – повторил Хасан внушительно, дабы у меня пропали всякие сомнения. – При нем расцветали науки и искусства. Легенды гласят, что ему были подвластны даже звери и птицы. Однако я полагаю, что это преувеличение.

– Я тоже так думаю, – ответил я.

– Ананг Пал приказал отлить колонну из чистого железа и поставить ее на голову закопанной в землю громадной змеи. Должно быть, змея была каменной.

– Ее нашли?

– О нет, это же тоже легенда. Повинуясь приказу, колонну отлили и поставили. Но через много лет одного из потомков царя охватило сомнение, и он приказал сдвинуть колонну, дабы посмотреть, была ли в самом деле та огромная змея. Он был наказан за неверие: династия пала.

– Значит, колонна стояла здесь всегда?

– Сие неведомо никому. Но вот надпись, видишь, иноземец? Я могу ее прочесть: тут написано имя «Ананг Пал» и годы, когда властвовал этот правитель.

– А вторая надпись? – Я не отрицал зерна истины, заключенного в легендах. Однако мне хотелось узнать все, что известно об этом рукотворном чуде.

Но Хасан молча пожал плечами. И мне, о властитель, пришлось идти за ответом на этот и многие другие вопросы к тем, кто знает больше, чем щегольски одетый пустоголовый проводник. Мудрые старожилы направили меня к седому древнему старцу, смотрителю библиотеки раджи. И уж он-то, не делая сурового лица, будто выдает страшные тайны, поведал мне все, что знал о железной колонне сам.