(не)полная семья - Агата Чернышова Страница 30

Максим

Последние дни я жил с ощущением мурашек под кожей и невидимой руки у горла. Страх разоблачения трансформировался в чувство обречённости, ведь с каждым днём я всё сильнее понимал, что не могу лгать своей женщине.

Вернее, я должен остановиться и посмотреть правде в глаза. А потом собраться с духом и рассказать ей всё, как есть. С самого начала. Без прикрас, лживых оправданий и лицемерных приукрашиваний. Мол, заставили, а в душе я всегда был против.

Тьфу ты, чёрт! Против я не был. Сначала всё казалось минутной забавой, да, с весьма дурным запахом, но долг перед дядей Любимина держал крепче оков любой совести. Со стороны казалось, что в этом трио: он, она и его жена, нет пострадавших. Каждый делал то, что хотел, а следовательно, почему я должен кого-то жалеть?!

И всё же я с первого взгляда понял, что ошибся. Просто увидел со стороны и отдал симпатии обманутой стороне. Вите.

Не представляю, как я смогу что-то наладить после того, как расскажу ей правду. Наверное, в первое время, никак. Меня прошибал пот, когда я думал о том, что это надо сделать сегодня. Сейчас. И когда уже решался, она каждый раз обрывала меня, а я малодушно откладывал разговор на завтра. Или послезавтра.

Дурить голову Любиминым оказалось несложно. Они зависели от меня не меньше, чем я от их молчания. Мы трое — долбанные соучастники, законченный мерзавцы, но я тешил себя мыслью, что пока я рядом с Витой, они не посмеют причинить ей вред.

Уже после второе свидания я понял, что Вита не согласится на суррогатное материнство. И Катерина должна была это понимать. Так зачем она тратит время на бывшую любовницу мужа?

Достаточно одного взгляда на Катерину, когда она говорит о сопернице, чтобы понять: ненавидит. Сильно, наверное, с каждом годом эта ненависть, граничащая с завистью к более удачной женщине, сумевшей родить от любимого, росла и давала отвергнутой жене силы, чтобы примириться с потерей.

Но вчера я понял гнусный план до конца. Они хотят лишить Виту всего. Поставить на колени, на грань отчаяния, ведь оно способно заставить сделать то, на что никогда не пойдёшь в спокойном состоянии.

И в тот день, когда Вита дрожала от обиды и страха я не смог признаться. «Она потеряла работу, переживает и плачет, уткнувшись мне в грудь, такая доверчивая и ранимая, не стоит сейчас добивать её правдой», — решил я так, как мне было удобно. И начав, не закончил фразу.

Она прижималась ко мне так робко, что я не смог вонзить нож. И на следующий день тоже промолчал о своей сделке с Любимиными. Ждал, пока отпустит: её и меня, чтобы мы могли сесть и поговорить, как двое взрослых людей.

Я сотни раз прокручивал в голове это спокойный разговор, и понимал, что ни хера он спокойным не будет. И я всё равно потеряю её. Виту. Возможно, со временем, если она не лжёт и действительно любит, смогу найти лазейку в её сердце. Но ведь нас ничто не связывает! Кроме любви.

О том, что может быть иначе, что я могу никогда не вернуть любимую женщину, я предпочитал не думать. Зато дал себе слово, что сделаю всё, чтобы Вита простила.

Даже если придётся надоедать ей своим присутствием каждодневно! Возможно, мы возьмём паузу в отношениях, а потом я возобновлю попытки с новой силой. Я всегда добиваюсь поставленных целей. И Вита с недавних пор одна из главных моих хотелок. Не только в плане секса. В плане жизни.

***

Я долго сомневалась, стоит ли знакомить Макса с Алисой, но в конце концов сдалась и решила уступить любимому. Его спешка даже льстила мне, убеждая в серьёзности наших скороспелых отношений.

Подумать только: ещё два с лишним месяца назад, мы жили в одном городе, ходили по соседним улицам и не знали друг друга. А ведь когда-то я любила другого, и Макс любил и был любим кем-то, кто сейчас заочно вызывала во мне неприязнь. Глупо так думать, но я кажется ревную.

И всё же несмотря на конфетно-букетный период, в котором мы с Максом барахтались, погружаясь с головой, совсем не беспокоясь о том, что не чувствуем дна, я беспокоилась. Как пройдёт знакомство с Алисой? Понравятся ли они друг другу?

Раньше я никого из любовников с Лисой не знакомила. Дочь — это настолько личное, сокровище моей души, за которое я, не задумываясь, порву любого, что я безумно, до рези в животе боялась. Причинить дискомфорт Лисе, разочароваться в избраннике, если с первого взгляда уловлю хоть малейшую антипатию….

И всё же этот день наступил. Я готовилась к нему так тщательно, будто к выступлению в суде, на котором решится моя участь, моя жизнь.

Это была пятница. Я ушла с работы раньше, потому что не видела смысла вкалывать там, где меня не оценили. Проекты закончу в срок, а дальше… Пока не думала.

Просматривала вакансии, снова разместила объявление на бирже фрилансеров, даже получила пару заказов. Пока это мелочь, что-то типа рекламных слоганов, но ничего, лиха беда начала. Имя какое-никакое у меня в этой сфере есть, пусть не звезда, но на жизнь заработаю, а там обязательно подвернётся что-нибудь подходящее.

Наступило лето, и я была полна оптимизма. Любовь окрыляла, но, мне казалось, что я не теряю головы. И ведь не девочка, чтобы не думать о последствиях, и всё же иногда пренебрегала осторожностью, лишь поройослабляя бдительность. Дети пока не входили в наши планы, что бы там ни говорил Макс.

— У нас будут гости. Помнишь, я тебе говорила? — спросила я Лису, едва дочурка обняла меня на пороге.

— С подарком? — спросила она и под моим взглядом устыдилась.

Я воспитывала в дочери скромность и пыталась привить ей правила приличия, но иногда детская непосредственность брала вверх, что в четыре года вполне простительно.