Стерва - Лаура Тонян Страница 30

– Спасибо, – устало благодарю Чейза за двойной «американо», а он спрашивает меня про мешки под глазами и «как продвигаются дела на работе?».

Мы перекидываемся парой слов, потом дверь в кладовку открывается и за витрину заходит Валери, полноватая, но симпатичная невеста Чейза. Она приветствует меня кивком головы и сдержанной улыбкой. Вскинув осторожно стаканчик и попрощавшись, я покидаю очередь.

Внезапно замечаю, что за столиком у панорамного окна сидит Эйрин – она ненавидела меня еще с того времени, когда я была юной и думать не думала о сексе. Ну, или о мужчинах, в целом. Я всего-навсего дружила с ее единственным сыном, отсюда и получила ее пренебрежение к себе.

Ее рот округляется при виде меня, и сначала на ее лице отражается истинное изумление, а потом на губах начинает поигрывать ехидная, не сулящая ничего хорошего, улыбка. Тихо поздоровавшись, спешу пройти мимо нее, но она ловит меня за запястье, спрятанное за длинным рукавом бежевого пальто.

– Как невоспитанно, – истолковывает она мое поведение.

Предпочитаю в данном случае молчать, но пальцы все крепче сжимаются на основании бумажного стакана.

– Я твое имя забыла, – лживо говорит она, и в доказательство прикрывает глаза, приложив свободную ладонь ко лбу. Потом ее, как будто, осеняет: – Ой, кажется, вспомнила! Саманта. Не так ли? Это ведь твоя сестра неизвестно, каким образом приворожила друга моего сына.

Да, стоит упомянуть, что и от Агнес Эйрин не в восторге. Пока я не высказываюсь, лишь высвобождая свою ладонь из ее старческого захвата. Выглядит, конечно, миссис Уолш не так плохо. Прямые волосы до плеч пепельного оттенка. Она всегда придерживается именно этого цвета. Стройное телосложение, невысокий рост и умение выбирать хорошую одежду. В этом ей, увы, не откажешь.

– Могу я узнать, что вам нужно?

Она концентрирует полностью взгляд серо-голубых, в точности как у Джереми, глаз на мне.

– Конечно, – женщина кивает на стул напротив. – Присаживайся, дорогая.

Ее вежливость фальшива. Если бы у нее была возможность безнаказанно со мной покончить, так и сделала бы.

– Прошу прощения, у меня нет на это времени. Меня ждут, – произношу я, незаметно косясь в сторону окна.

Стекла моей машины тонированы, нет возможности увидеть, что происходит за ними.

– О, – тихо выдохнув, Эйрин ногой выбрасывает слегка стул из-за края стола, прежде чем снова занять прежнюю позицию на своем месте. – Я не займу у тебя много времени, милая.

Ненавижу, когда она пытается любезничать. Любопытство съедает меня, и, не сумев бороться с ним, я сажусь на стул, имея возможность лицезреть хитрую и неприятную особу рядом с собой.

– Ладно, – быстро говорю, – я слушаю.

Покрутив пальцами свой стакан с горячим шоколадом, поглядев пару минут в окно, Эйрин поворачивает голову ко мне, удостаивая своим вниманием.

– Я опущу ненужную часть разговора, – начинает она, а я не считаю лишним очень бесцеремонно перебить ее со словами:

– Сделайте одолжение.

От ее наигранной любвеобильности не осталось ни следа, ни песчинки. Ее взгляд становится жестоким, словно она готова сжечь меня, как сжигали инквизиторы ведьм. С таким же хладнокровием и отвращением.

Миссис Уолш, несмотря на мою грубость и каменное выражение лица, продолжает:

– Джереми через несколько часов прилетит в Орландо, и вскоре он прибудет в Палм-Бей, но тебе и так это известно, милая. Его рейс, конечно, задержали, но совсем скоро я смогу обнять своего сына. – Мне думается, а где же были ее материнские объятия, когда мальчишкой он нуждался в них?! – У Джереми налажена личная жизнь, он обручен.

Здесь Эйрин делает паузу, чтобы я почувствовала всю важность последних слов. Да, я немного ошеломлена. Соглашусь, фотографии с той блондинкой, естественно, говорили о какой-то непростой ее роли в его жизни, но я не думала, что… все так серьезно. Она замечает, что я растерялась, опустила глаза, и это отправляет козыри ей в руки, в качестве моего самообладания.

– Ох, а ты не знала разве? – с ненастоящей жалостью в голосе молвит женщина. – Прости, я не хотела задеть твои чувства. Но это так, – она понижает голос, наклоняясь ближе, не отрывая от меня глаз, – мой сын скоро женится, и ему не нужен отвлекающий маневр. Ты понимаешь, о чем я?

Я сглатываю, потому что в горле моментально становится сухо. Надо признать, что прежде чем он улетал в Мадрид, он смог пробудить во мне что-то, – наверное, понимание того, что так, как Джереми, меня больше никто никогда не будет любить. А сейчас это понимание возрастает в разы, и я осознаю, что именно досталось этой девушке. Его будущей жене. Как же много ей досталось! Этот мужчина умеет любить.

– Не прячь глаза, дорогая, – Эйрин касается рукой моего подбородка, поднимая его, но я быстро отбрасываю ее руку от себя.

Это некая защита. Я же терпеть ее не могу. Соответственно, ее касания мне весьма и весьма противны. С невозмутимой легкостью она наклоняет голову набок.

– Не стоит так расстраиваться. Я слышала, что тебе пару составил сын бывшего главы города, – кивнув, Эйрин выпячивает нижнюю губу. – Отличная партия. А если он увезет тебя во Францию к своей матери, я, вообще, умру от счастья!

Она смеется над своей недоделанной шуткой, а я все думаю только о том, что Джереми женится. Он женится. Теперь правда о Дани ему точно не нужна. Это намного усложнит его жизнь. Эйрин ни за что не примет Даниэль. И я уже в мыслях прокручивала момент, как она заставляет Джера сдать анализы на тест ДНК. Эйрин всегда будет ненавидеть мою дочь; я этого не позволю.

– В общем, так, – проведя языком по внутренней стороне щеки, миссис Уолш вмиг становится деловитой и чопорной, – я не хочу видеть тебя рядом со своим сыном, Саманта. Я не хочу, чтобы вы общались, звонили друг другу, обменивались сообщениями, даже по-дружески, – уточняет она. – Никакого контакта. И, тем более, никакого физического контакта! Если он поставит под сомнение всю правильность своего решения скрепить узами брака жизнь с жизнью талантливой и умной девушки, я лично, – она очень быстро хватается за мою ногу, пододвигая ее к себе. Я не успеваю среагировать, как Эйрин уже стучит пальцем по месту на рваных светлых джинсах, где виднеется татуированная кожа на бедре, – вырежу это уродство с твоего тела.

Пока я в ступоре хмурю брови, все еще не пришедшая в себя от ее хамства и напористости, Эйрин закидывает ремень дорогой черно-белой сумки себе на плечо и хватает свой стакан со стола. Перед тем, как отойти от меня, она роняет:

– И да простит меня Господь!