Я рожу тебе сына - Дина Ареева Страница 30

Каким-то образом нас не вычислили, Альбина решила, что это старшие девчонки ее наказали. Она всех доставала, не только меня. И после этого я стала дружить с Сонькой.

Соня очень талантливая и способная, еще в школе она попала в программу обмена для школьников. Она несколько месяцев жила в разных семьях за границей, и после школы ее позвала знакомая семья учиться в университете и жить у них.

Захожу в кафе, где мы должны были встретиться, Соньки нет. Ничего, подожду. Прохожу к столикам, за ближайшим из них спиной сидит коротко стриженная девушка. Она оборачивается, и я не удерживаюсь от отчаянного возгласа.

Это не Соня, это ее тень. Темные круги под глазами, кожа похожа на пергамент, а самое ужасное — это глаза. Потухшие, безжизненные. Я знала, что есть такое слово — обреченность, но никогда не видела его живого воплощения.

— Соня, — сипло говорю, сползая на стул напротив нее, — Сонечка, что с тобой?

Белесые глаза наполняются слезами.

— Я пришла попрощаться с тобой, Доминика. Я умираю.

* * *

Сижу оглушенная и потрясенная, а Соня рассказывает мне о своей болезни. Ей нужна срочная операция, оказывается, у нее серьезная сердечная недостаточность. У нее не было медицинской страховки, и Соне пришлось вернуться.

— Ты что такое говоришь! — вскипаю я, когда она повторяет, что скоро умрет. — Надо искать деньги. Давай позвоним Борисовне, пускай она попросит у Талерова.

— Я уже звонила, Доминика. Я не говорила о себе, просто узнавала, как у них с финансированием. Тимур в этом году оплачивает четыре плановые операции нашим, детдомовским. Маленьким совсем. И чтобы оплатить мою операцию, придется отказать кому-то из них.

Молчу, вспоминая сейф, набитый долларами. Талер не откажет, но Соня упирается. Она не хочет говорить Борисовне об операции.

— Ты же знаешь ее, Доминика, она так распереживается, что сляжет с инфарктом. А Талер не резиновый, он не может помочь всем.

Если я попрошу, Тимур поможет, я уверена. Мне придется признаться, кто я, но разве это так важно, когда Соня может умереть? Вот только как об этом говорить по телефону, лучше бы дождаться его, видеть его глаза. Тогда не так страшно.

— Сонечка, сколько денег тебе надо?

Она называет сумму, и я замираю. Мне ничего не придется говорить Тимуру, по крайней мере, сейчас. У меня есть эти деньги, они лежат в ячейках разных банков — деньги, которые я получила за проданную квартиру. Почти столько нужно Соньке на операцию.

— Звони своему врачу, Сонечка, у тебя будут деньги. Завтра у тебя будет вся сумма.

Я потом расскажу Тимуру, когда он вернется. И признаюсь, кто я. Если он захочет, он вернет мне часть денег, если нет — обойдусь. Буду работать и заработаю себе на квартиру, у меня впереди целая жизнь. А у моей Соньки этой жизни осталось, быть может, несколько месяцев. Или даже недель.

Соня звонит в клинику, ей присылают электронный счет и реквизиты. Чем раньше поступит оплата, тем раньше Соню начнут готовить к операции. Мы ревем, обнявшись, за столиком маленькой кафешки, а потом идем гулять по городу.

Домой я возвращаюсь, когда уже начинает темнеть. Меня встречает мрачный как туча Самурай, но я так устала, что даже не думаю оправдываться. Завтра мне снова предстоит сбежать незамеченной, но я завтра поломаю голову, как это лучше сделать.

— Где ты была? — у Сотникова голос как будто оружие дает осечку, слова — как сухие щелчки.

— С подругой гуляла, — говорю через плечо и закрываю дверь перед его носом.

Ужинать не хочу, я не голодна. Иду в душ, а когда выхожу, вижу три пропущенных звонка от Тимура.

* * *

Я звонила Тиму, но он уже был вне доступа. Созвонились только с утра, да и то ненадолго, ему нужно было уезжать.

— Я несколько дней буду не на связи, Ника, — голос Тима с утра хриплый, такой родной.

Представляю, как он ходит по номеру с влажными после душа волосами, с полотенцем на бедрах, как ухом прижимает к плечу телефон. Я уже скучаю, мне без него тоскливо и одиноко, но говорить об этом по телефону не хочется, поэтому отвечаю односложно.

«Да, Тим». «Хорошо, Тим».

Разговор не клеится, он уже собирается прощаться, как вдруг спохватывается:

— Вероника, у тебя должны были начаться месячные.

— Да, они начались, Тим, — вру, не краснея, — вчера вечером.

— Хорошо, — чувствую, как он кивает.

Мы прощаемся, и я даже радуюсь, что он уехал. Как бы я при нем выкручивалась с этими месячными? Вспоминаю, когда они должны начаться — так сейчас по идее и должны. Может, стоит купить тест? Надо не забыть зайти в аптеку.

Ломаю голову, как мне избавиться от Сотникова — он уже с утра успел спросить, собираюсь ли я куда-то идти. Собираюсь.

Договора с банками спрятаны в диване на съемной квартире, мне нужно заехать в квартиру и взять договора. Потом забрать деньги из хранилищ, обменять валюту и положить на счет клиники.

— Я хочу пройтись по магазинам, — захожу в комнату для охраны, где обычно торчит Самурай. — И это до вечера.

— Поезжай с Ильей, — распоряжается тот, — Илюха, отвезешь Веронику.

Ладно, пускай будет Илья, лишь бы не сам Самурай. Прошу его отвезти меня на квартиру, забираю договора, и тут звонит Соня.

— Доминика, не спеши, не забирай деньги. Мне пообещали скидку, если мы внесем деньги наличкой. Они сказали послезавтра.

Мы прощаемся, и я в самом деле иду по магазинам. Ничего не покупаю, просто гуляю, чтобы не возвращаться в пустой дом. Илья таскается за мной, но он старается не мешать, и я даже ненадолго отвлекаюсь.

Возвращаемся обратно, садимся в машину, и тут выясняется, что она не заводится. Илья матерится, начинает куда-то звонить, а потом говорит мне с расстроенным видом:

— Ника, мне нужно отогнать машину на СТО, я сейчас позвоню ребятам, тебя заберут.

— Не нужно, Илья, я могу вернуться на такси.

— Мне Самурай голову оторвет.

— Ты сам меня посадишь в такси и скажешь куда везти, — успокаиваю парня, — не оторвет.

Илья наконец соглашается, чуть ли не за руку ведет меня к стоянке такси и усаживает в машину. Называет адрес, делает снимок водителя и номера автомобиля — Илья очень ответственный и серьезный.

Водитель неместный, ориентируется по навигатору, а я район, в котором живет Тимур, знаю не очень хорошо. В результате он подвозит меня не к центральному входу, а к служебному, через который в дом привозят продукты и вывозят мусор.

Прохожу через шлагбаум, машу охраннику в будке и иду на кухню к Робби. Мы с Ильей даже кофе выпить не успели, поэтому я с жадностью набрасываюсь на еду, которую мой добрый друг с радостью мне подсовывает.