Няня для тирана - Ая Кучер Страница 30

— Не лги мне.

— Что?

— Мой черёд «слабо» — не лги мне об этом, скажи правду о том, что думаешь о моём шраме. Без девчачьих попыток сгладить правду.

Арина замирает, спуская взгляд на пол кабинки, горбиться, словно старается стать намного меньше, чем есть. Мнётся, лицо краснеет не от пара, и выглядит, будто собирает последние силы на то, чтобы что-то сказать.

Она отходит в угол, стараясь скрыться от мощных струй воды. Не особо получается, но прячет лицо в ладонях, замирая. Я подхожу ближе, заинтригованный. Прикрываю её своей спиной, закрывая от воды, и выжидающе смотрю.

— Если бы у тебя не было шрама, — то ты бы давно мне дала, да? — Я бы давно сбежала.

Чего блять?

— Ты красивый. Слишком красивый.

Она пытается спрятать смущённое лицо от моего взгляда. Я обхватываю её подбородок пальцами, заставляя смотреть в мои глаза, не давая отвернуться от меня.

Девушка вся дрожит и поджимает губы, старается не вырываться от моих прикосновений. Как, блять, можно быть слишком красивым?

— Я не люблю красивых людей, — выдыхает тихо, как самую грязную тайну. — Они меня пугают.

— Пугают?

Мне хочется добавить, что это бред, но я сдерживаю себя. Нельзя взболтнуть лишнего. Не тогда, когда Арина начинает открываться мне, говоря то, что поможет мне понять её и заполучить себе. Не причинять больше боли своими словами или действиями.

— Такие как ты, думают, что им всё можно. Зажимаешь меня, целуешь, когда вздумается, не слышишь моих отказов. Я не хочу об этом говорить, но да, идеальные люди меня пугают. Потому что я не знаю, чего от них ожидать и как себя поведут.

— А шрам делает меня неидеальным?

— Я смотрю на шрам, чтобы вдолбить себе в голову, что ты не опасно красивый, что мне не стоит тебя бояться.

Её глаза заволакивают слёзы, но девушка держится. Кривится, жмурится, но не плачет. Выдаёт самое сокровенное и ждёт, что её не поймут.

Охренеть. Шрам, который я ненавидел, оказался помощником в отношениях с Ариной. Видимо, если бы не он, она бы не подпускала слишком близко к себе.

Что же с тобой приключилось, малышка?

— Извини. Я не хотела, — всё таки начинает плакать, не сдерживается. Утыкается лицом в мою грудную клетку, прижимаясь. — Это грубо было. Мне жаль, что ты подумал, что этот шрам имеет значение. Прости.

— Всё хорошо, — обнимаю её, гладя руками по спине. Такие неожиданные скачки настроения девушки совсем непривычны. Знакомы всего несколько дней, а кажется, что знаю её очень хорошо. — Итак, ты считаешь меня красивым. Значит, я твой типаж?

— Дураки не могут быть типажом, — бурчит, но не отстраняется, не сбрасывает мои руки. Позволяет касаться её, гладить, забираться под липнущую ткань майки.

— Уверена?

Чуть сжимаю её задницу в ладонях, пробираясь в трусики. Горблюсь, чтобы быть ниже и заглянуть в её лицо.

— Останови меня, — говорю неожиданно для себя. — Или я продолжу. Останови меня сейчас, — целую в висок. — Или сейчас, — дошел до скул. — Или черед губ.

Она молчит, что-то думает и открывает рот, но я действую на опережение. Прихватываю зубами её нижнюю губу, вовлекая в поцелуй. Окончательно вжимаю в стену, спуская поцелуями на шею и грудь, сдёргиваю майку с тела, бросая к ногам.

Арина часто дышит, выгибается на мои поцелуи и зарывается пальцами в мои волосы. Тянет на себя и целует. Сама. Впивается в губы, дрожит и стонет, прижимаясь.

Такая нежная и хрупкая в моих руках. Меня окатывает возбуждением от одной мысли, что сейчас она полностью принадлежит мне.

Блять, даже мокрая, растрёпанная и соусом на лице она выгладит сексуально.

— Скажи мне «да», Арин, скажи.

Дёргаю её шорты вниз, лишая всякой одежды. Стоит совсем голая предо мной, прекрасная, невероятная. Член стоит колом ещё с момента, как занёс в душ.

Но я жду. Жду всего одного простого слова.

— Да.

У меня срывает все тормоза.