Исповедь блудницы - Катя Лоренц Страница 3

Ко мне в каморку вошел полицейский в черной форме, показал мне значок.

– Да. Что вы хотели? – что спрашивать, и так понятно. Адам выполнил свою угрозу.

– Поступила информация о том, что ваш отец ударил мистера Миллера. Мне нужно взять ваши показания. Пройдемте со мной.

– Но как же моя работа…

– Не волнуйтесь, я оповестил руководство, они дали добро.

Через полчаса сидела в полицейском участке.

Я не видела отца, почувствовала, всё внутри сжалось. Оглянулась, он вышагивал по коридору, с каждым его шагом тряслась всё больше.

В голове звук:

Сви-и-ист…

Уда-а-ар…

С каждым его шагом:

Сви-и-ист…

Уда-а-ар…

– Здравствуй, дочка, – такой заботливый. – Как ты себя чувствуешь?

«Ты спрашиваешь?! Как ты смеешь делать вид, что тебе есть дело до меня?! Ты трясешься за свою шкурку, чтобы я ничего лишнего не сказала.» – Но я не могла произнести это вслух, только думала.

– Всё хорошо, пап, – опустила глаза, боялась, что увидит гнев в моих.

Почитать, уважать?! Я не могла! Как бы мне стыдно ни было. Не могла…

– Хотя, какое тебе дело? – я посмела! Осмелилась посмотреть на него, сжигая, четвёртуя его взглядом. Что у меня в голове? Откуда столько гордости? В меня словно бес вселился, так хотелось взять эту плетку, опускать со свистом ему на спину, чтобы он почувствовал, каково это. Уверена, он и крохотной частицы не вынес бы той боли, что так легко выдавал мне.

Он навис надо мной, покорял меня взглядом, с силой сжимал плечо, где была рана от плётки. Сжала кулаки.

Не поддаваться! Не смей! Начала стоять на своём, стой до конца!

Не смогла, опустила глаза. Я чувствую, как он выпивает мой страх, он наслаждается моим унижение, что мне не хватает духу пойти против него.

– Ты будешь гореть в аду, – голос властный, от него трясутся мои поджилки. Столько лет жила в страхе, когда уже разорвется мое трусливое сердце?

– Дочь пошла против отца? Ты посадить меня решила? – я не хотела. Просто хочу, чтобы он оставил меня в покое.

– Нет, – проглотила комок слез. – Я сделаю всё, как обещала.

– Хорошо. Твоя мама гордилась бы тобой.

Правда? Сомневаюсь. Я почти не помню ее, так, урывками.

Помню, как любила её блинчики с кленовым сиропом, помню, как она готовила индейку на день благодарения. Я не могла вспомнить её лица, только ощущение рядом с ней. Я безумно её любила.

Помню, каким отец был тогда: нежным, заботливым, как он обрабатывал мне ободранную коленку, помню, что только тогда я была счастлива.

Что же случилось? Почему любящий меня отец превратился в монстра? Неужели смерть жены так подкосила его? Он в тот момент тоже умер, как человек.

Но я, будучи пятилетним ребенком, страдала, грустила. Не понимала, почему мама не приходит, не читает мне на ночь Питера Пена. Я знала наизусть эту сказку, могла бы пересказать, но любила слушать голос мамы, любила засыпать под него.

Хоть бы вспомнить, как она выглядит. В нашем доме не осталось ни одной фотографии с ней.

Он стоял победителем, довольно улыбался.

– Адель, – к нам подошел Адам. – Ты в порядке? Я так за тебя беспокоился. Он ничего с тобой не сделал? – покачала головой, глотая слёзы.

Почему-то забота чужого человека вывела меня из равновесия. Он жалеет меня, а я пойду против него, буду лгать.

Нас вызвали в кабинет.

– Будет перекрестный допрос, – сказал полицейский. – Адель, расскажите, что вы делали вчера, откуда знаете Адама?

– Мы познакомились на службе. Адам предложил проводить меня до дома. Когда мы дошли, – я сглотнула, – он поцеловал меня. Насильно. Отец заступился за меня, ударил его, – шёпотом закончила я. Перебирая пальцами, опустила глаза, мои щеки горели от стыда.

Я согрешила, соврала.

– Адель, зачем ты врёшь? – чувствовала взгляд Адама на себе.

– Вы видите? Моя дочь боится его! Она очень скромная, порядочная и не позволит никому такие вольности. Я вынужден был защищать её. Я отец!

– Он запугал её! Я уверен! – кричал Адам. – Вы должны помочь Адель!

– Выйдете. Я допрошу Адель, – один на один? Посмотрела на полицейского. Я ещё раз врать буду?

– Я требую принять встречное заявление о домогательстве, – начал отец.

– Что?! – возмутился Адам. – Вы из меня насильника будете делать?

– Вышли оба! – повысил голос полицейский.

Дверь захлопнулась, я слышала крики за ней. Отец ругался с Адамом.

Полицейские обошел стол, сел на стул рядом со мной.

– Адель, ты можешь не бояться, я сумею заступиться за тебя, – он коснулся моей руки, в страхе отдернула её.

– Мне не нужна помощь, у меня всё в порядке. Отец заступается за меня.

– Доверься мне, я помогу, – голос у него стал заботливым, нежным, проникновенным.

С чего все так стараются помочь мне? Я посмотрела на него. У полицейского был такой же взгляд, как у Адама, прежде чем он поцеловал меня.

Он был чуть старше меня, подтянутый, стройный, красивый.

Мысленно отругала себя, нельзя разглядывать его. Это нехорошо.

– Адель… – у него голос с придыханием, испугалась, мне это всё не нравилось. – Ты такая красивая.

Что?! Опять? То же самое говорила Адам.

Встала со стула, отошла от двери.

– Мне не нужна помощь. Спасибо вам за заботу. Можно, я пойду? Я не буду подавать заявление на Адама, – полицейский погрустнел.

– Хорошо, иди. – повернула ручку на двери. – Но я буду приходить к вам домой. Я не верю, что твой отец такой белый и пушистый.

Вышла из кабинета. Две пары глаз вопрошающе смотрели на меня.

– Ну что, Адель? О чём он тебя спрашивал? – спросил Адам.

– Не твоего ума дело, сосунок. Держись от моей дочери подальше, – отец обнял меня за плечи и повел к выходу.

Поморщилась, его руки коснулись спины, причиняя боль.

– Развратница! – говорил отец, когда мы вышли на улицу.

– Папа, ты чего? – отшатнулась от него. Смотрела в горящие серые глаза.

– Думаешь, я не видел, как на тебя смотрел полицейский?

– А как он смотрел?

– Как на блудницу!

– Я ничего такого не сделала.

– Ты получишь дома, – опять?! Так скоро? Но я делала всё, что велел отец, я не переживу, ещё эти раны не зажили.

– Ты не посмеешь! – что несёт мой язык? Я не могла остановить слова, они сами вырывались из меня.