Оле, Мальорка! - Стенли Морган Страница 29

— Я хочу прямо сейчас сойти на берег, Хорнет, — сказал я, силясь придать голосу твердость, хотя у меня все поджилки дрожали. — Немедленно.

— Я хочу прямо сейчас сойти на берег, Хорнет, — передразнил он, и вся компания покатилась со смеху.

Я почувствовал, что закипаю, но сдержался. Двое головорезов Кларенса дежурили за моей спиной, всего в каких-то двух футах от меня. Стоит мне хоть пальцем шевельнуть, и они обрушатся на меня, как вагон металлолома.

— Неужели вы рассчитываете, что вам это сойдет с рук? — отважно спросил я дрожащим голосом. — Есть ведь полиция, как-никак. Если я завтра не выйду на работу…

Похоже, я очень удачно сострил — все дружно, как по команде, разразились хохотом.

— Да, — кивнул Хорнет, давясь от смеха. — Полицейские здесь — хоть на подбор. — Он пригнулся и указал куда-то вниз. — Видишь этого здоровяка, который засадил рыженькой? Это один из местных начальников. А вон тот кобель со слоновьим инструментом — его заместитель. Да и остальные ребята ходят у нас в дружках. Что же касается твоей работы… — Он выразительно пожал плечами. — Думаю, что двухдневный отпуск тебе не повредит. А через сорок восемь часов тебя доставят назад — живого и невредимого… Точнее живого.

Он кому-то кивнул, и в ту же секунду оба головореза выросли у меня по бокам.

Лицо Кларенса вмиг изменилось. И куда только подевалась напускная веселость. Глаза его уставились на меня с холодной ненавистью, голос задрожал от презрения.

— Засеки себе на носу, курьер — впредь держись от нас подальше. Не вылезай из своего дерьмового мирка. Простолюдин должен жить с простолюдинами. При одной мысли, что ты лапал Каролину, меня блевать тянет. Я бы с радостью удавил тебя собственными руками… Кто знает, может, так я и сделаю.

Я судорожно сглотнул и растерянно вылупился на него. Совершенно чокнутый! Маньяк какой-то!

Кларенс снова кивнул, и я вдруг почувствовал, как отрываюсь от пола. В следующую секунду дюжие молодцы вынесли меня в коридор. Сзади снова заржали. Да, для компании Кларенса это была новая веселая игра.

Дело принимало скверный оборот. Меня собирались удержать здесь силой. Чтобы отвезти — куда? Бред какой-то!

— Слушайте, что происходит? — обратился я к тащившим меня громилам. Отпустите же меня!

Я резко дернул правой рукой, но ничего не изменилось. С таким же успехом я мог попытаться вырваться из стального капкана.

— Утихомирься, приятель, мы просто запрем тебя в чуланчик для красок.

— В чуланчик? Да вы что — обалдели?

— Не рыпайся, старичок, не то хуже будет.

Меня бесцеремонно выволокли на палубу и потащили куда-то вперед. Увидев темнеющее за бортом море, я даже изумился — я каким-то образом ухитрился позабыть, что нахожусь на яхте. А в двух милях от яхты сияли и переливались огни Пальмы… Я должен во что бы то ни стало вырваться отсюда. Если меня запрут в чулане…

Внезапно я резко остановился и рванулся назад, застав врасплох обоих головорезов. Высвободив правую руку, я замахнулся, чтобы отправить ближайшего противника в нокаут, как вдруг… Ба-бах! Я так никогда и не выяснил, что меня ударило по голове, но тогда мне показалось, что на меня обрушился дом.

— Чудак какой-то, — услышал я недоуменный голос, придя в себя. В следующий миг снаружи проскрежетал засов, и я остался в одиночестве.

По счастью, горел свет; кроме того, в моей крохотной каморке царила безукоризненная чистота, а по полу не шныряли крысы. Зато вся она была заставлена мириадами банок краски. Присев на жестянку вместимостью галлонов в десять, я поскреб себя за ухом, пытаясь очухаться.

Я до сих пор не мог поверить, что ухитрился попасть в такую передрягу. Ведь в наше время людей уже больше не похищают… Нет, похищают, черт побери! Каждый день — особенно в старых добрых Соединенных Ш. Америки. Там, похоже, это вошло в привычку. Но ведь у них — совсем другое дело! В моем случае речь ни о каком выкупе не идет. Просто кучка полоумных, изнывающих от безделья богатеев решила поразвлечься. Хорошенькое развлеченьице… Я припомнил разнузданную оргию, наклюкавшуюся до одури Каролину, Кларенса, по заданию которого снимали на пленку бравого ковбоя, трахающего двух девиц…

Я посмотрел на часы. Боже милосердный — половина третьего ночи! Через каких-то пять часов Патрик постучит мне и… ха-ха! Заварится каша!

А какая? Патрик ухмыльнется и решит, что я опять взялся за старое, и появлюсь лишь к вечеру, а то и на следующее утро.

Нет, на Патрика надежды нет. Как, впрочем, и на клиентов. Допустим, меня рядом не окажется. Ну и что? Поднимет ли хоть кто-то из них шумиху оттого, что не увидит меня один день?

Нет, конечно. Да, ну и дела. Похоже, я влип по уши.

В глубине души беспокоило меня отнюдь не вынужденное путешествие в Алжир. Меня не на шутку тревожила та участь, что мне уготовили. Мне отнюдь не улыбалось попасть в лапы Али и его приятелей. Я смотрел фильм про Лоренса Аравийского и помнил, какая судьба его постигла. Бедняга месяц не мог ездить на верблюде.

Что ж, поделом тебе, Тобин, впредь не будешь падким до дам из высшего общества. Неужели тебе мало, что Каролина едва не оттяпала тебе голову винтом своего моторного катера? Нормальные люди так не поступают. Ты должен был уже в ту минуту уяснить, с какой сумасбродкой имеешь дело.

В моей клетушке становилось жарко. В ней не было ни иллюминаторов, ни даже вентилляционных отверстий. Я прилег на пол и задремал. Потом очнулся, и снова задремал. Когда я проснулся в очередной раз, мне показалось, что прошла уже целая вечность, но стрелки часов остановились на половине четвертого. Прошел всего час, а я уже готов был лезть вон из кожи. Сколько же эти бешеные псы меня здесь продержат?

Должно быть, я опять ненадолго прикорнул, а потом с колотящимся сердцем вскочил — мои уши уловили непонятный скрежет. Что это? Звук был явно металлический. Я навострил уши. Звук больше не повторился. Стояла мертвая тишина.

Я привалился к жестянке с краской, чувствуя себя подавленным и разбитым. И вдруг… в лицо брызнула струйка свежего воздуха. Я встрепенулся и не поверил собственным глазам. Тяжелая металлическая дверь была приоткрыта почти на целый дюйм! В мгновение ока я очутился на ногах и осторожно высунул голову наружу. Никого! На палубе не было ни души.

Я выбрался из чуланчика и, присев, начал красться вдоль борта, то и дело оглядываясь по сторонам. Сердце колотилось так, что грозило вырваться из груди. Преодолев ярдов десять, я уловил краешком глаза какое-то движение и быстро задрал голову. Так и есть! Прямо надо мной, стоя на фальшборте, возвышалась какая-то фигура. Душа Тобина ушла в пятки. Я замер, парализованный ужасом.

— Сюда, малыш! — послышался чуть хрипловатый шепот. — Ко мне.

Она! Ханичайл! Чудесная, спасительная, обворожительная Ханичайл.

— Вот, лови! — шепнула она.

В звездной ночи мелькнула серебристая вещица. Я ловко поймал её. Какой-то ключ.