Беременна в расплату - Кира Шарм Страница 29

И, блядь, готов рухнуть и выть. Биться головой о дубовую лавку.

Ни ее, ни того, кто был с ней рядом. НЕЕЕЕЕТ!

Или я и правда схожу с ума? И теперь она мне мерещится не только в снах? Как и голоса?

— Демоооон!

— Уйди, Ания.

Почти отшвыриваю ее к стене.

Ледяной душ не помог. Не прояснил мозгов.

Хрен разберусь теперь. Камер у Анхеля нет. Слишком опасно. После его боев многие не выживают. За тем и приходят. За кровавыми, смертельными зрелищами. Никто не хочет попадаться. Набирать на себя компромат. Тех, кто был в клубе, никак не отследить!

Да и… Были ли?

Самый страшный вопрос! Лучше уж подохнуть, чем свихнуться!

Сам не замечаю, как всовываю в задний карман джинсов документы и деньги.

— Демооон! Ты уходишь? Ухоооодишь?

Ания падает на дощатый пол. Судорожно заламывает руки.

— Ты обещаааал!

— Обещал, — возвращаюсь с порога.

— Обещал, Ания. Никуда. Никуда я пока не ухожу. Но если и случится, то я за тобой вернусь!

Распахиваю плечом дверь, выпадая в прохладный ночной воздух пустыни.

Блядь.

Мне реветь. Орать хочется.

Если бы силы рук хватило разорвать эту проклятую, чертову пелену, что, как глухая ночь стоит в моих мозгах! Застилает память!

Жадно глотаю холодный воздух.

Он заставляет очнуться. Поверить, что не окончательно свихнулся!

А ноги сами, уже привычно, идут туда. К призраку!

Что делать?

Обыскать все гостиницы? Схватить ее за горло и выдавить признание?

О чем?

О чем, мать вашу?

Но меня раздирает.

Рычание само вылетает из горла.

Знаю одно.

Одно стучит в каждом ударе сердца.

Я. Не могу. Ее упустить!

Так какого ж дьявола я снова тащусь в пустыню? К долбанному призраку, что засасывает меня в гребаную пустоту еще сильнее, чем зыбучие пески?

Твою мать! Мне выпал шанс что-то узнать!

Но ноги сами ведут. Несут. Заставляют ускоряться и буквально нестись туда!

И воздух.

Чем ближе подхожу, тем сильнее он звенит. Раскаляется. Начинает взрываться какими-то ударами пока по всей коже!

Останавливаюсь. Чутко прислушиваюсь к гулко раздающимся внутри руины шагам.

Неужели мой бред оживает?

Останавливаюсь возле полуразрушенной колонны. Почти сливаюсь с ней в одно.

И … Сердце начинает биться так быстро, как после ни одного боя еще не стучалось. Проламывает ребра! Вырывается наружу, будто хочет выскочить!

Запах.

Этот запах обволакивает.

Забивается в ноздри.

Заставляет меня почти зарычать и крепко сжать кулаки.

Он ударяет прямо в голову. Хуже дешевого виски, который ведрами стоит в подвалах Анхеля. Бьет молотком сразу по вискам. По венам гулкими ударами.

Но не шевелюсь. Хоть ноздри раздуваются яростно, а тело напрягается в вытянутую струну. В оголенный нерв.

Не шевелюсь, пока…

ОНА приближается.

Я чувствую ее дыхание. Жар ее кожи.

Твою мать!

Демон она или призрак?

Мне плевать!

Только одно горит внутри, обжигая на хрен все внутренности.

Моя! Она моя! И мне по хрен, даже если я сдохну от одного прикосновения к ней!

Выкидываю руку, яростно дергая на себя.

Впечатываю в свою грудь так, что самому дышать больно.

И…

На хрен, проваливаюсь. Проваливаюсь. Полностью. До дна. Без остатка.

В ее огромных, глубже самой ночи, глазах! В каждом ударе ее сердца, что будто у меня самого внутри бьется!

Дурею, наклоняясь к ее лицу.

Жадно, до одури, до головокружения, жадно втягиваю воздух.

Ее губы дрожат.

Сладкие. Манящие. Пьянящие до полной потери самого себя!

Дьяволица или ангел?

Пусть! Пусть мне снова отшибет память или даже саму жизнь!

Но я точно сдохну, если не выпью эти губы!

Внутри все бурлит. Кипит и взрывается. Сама кровь превращается в бурлящее пламя!

Но я почему-то нежно провожу пальцами по ее щеке. Рука сама поднимается. Движется без моего сознания.

И вздрагиваю, соприкоснувшись с атласом нежнейшей кожи!

— Ты…

Ее тихий шепот пронзает меня насквозь. Стальным клинком прошибает с головы до пят.

Блядь, это тот. Тот самый голос. На который я шел, сам себя не помня! Тот!

Почти набрасываюсь.

Мне надо. Надо утолить ее. Эту безумную жажду. Я же сдохну сейчас, если не прикоснусь. Если не почувствую ее на максимум.

Но лишь осторожно, мягко, накрываю ее губы.

Пробую на вкус, и меня срывает.

Ее тело дрожит. На губах и языке проноятся такие искры, что перед глазами остаются одни красные вспышки.

Не вижу. Не вижу ни хрена.

Только она. Только ее вкус. И мои губы, которыми сминаю. Подчиняю. И пропадаю, на хрен, сам.

Дикая, безумная дрожь ее тела в ответ.

И огненная лава у меня внутри.

Дрожит. Мать вашу, Боги, как она дрожит!

Чувствую, как подкашиваются ее ноги.

— Тссс….

Еле отрываюсь, проводя пальцами по ее губам. А сам пьяный. Шатаюсь. Ни хрена так и не вижу!

Все остальное до дикости обострено. Каждый ее вдох отбивается в потрохах. Насквозь прошибает.

— Не бойся, — хочу прошептать, но из глотки вылетает только долбанный хрип.

И снова обрушиваюсь на ее губы. Выпиваю. Выпиваю каждый ее вдох и выдох. Каждый всхлип. Одержимо. Наполняя свою пустоту. И знаю. Она — то единственное, чем я могу ее заполнить!

Подхватываю на руки, так и продолжая ласкать губами.

Я все знаю здесь без глаз. Они мне не нужны.

Укладываю на полуистлевший диван.

Одним рывком сбрасываю одежду.

Блядь.

Ее тело… Оно неземное. Будто светится в темноте.

Дергается, пытаясь вырваться из моих жадных, ненасытных рук.

Но лишь мгновение. А после… После замирает. Распахивается. Дрожит и стонет. Выгибается под моими руками.