Многоликая - Татьяна Чащина Страница 28

— Давно на машине не ездила? — разорвал он напряжённую тишину.

Я не ответила.

Месяца два на машине не ездила. Но в мире людей новые машины, у Догоды старая. Он её не бросит, она адаптирована под биотопливо, которое делают в Лесу. Салон красивый, сиденья потёртые, но мягкие. Ничего не гремело, не шумело, машина работала, как часики. Неслась по идеально ровной дороге. Её не было, когда я последний раз в этой густой тайге, где сосны-великаны подпирают небо.

— Ты дорогу строил? — Я отвернулась, смотрела в окно, где пролетал однообразный коричнево-зелёный пейзаж.

— Да, потратил пару месяцев.

— С помощью флейты?

— Да.

— Она моя.

— Пока не исполнится двадцать лет, в руки её не получишь.

— Что ещё связано с датой в двадцать лет? — уныло поинтересовалась я.

— Многое, — ласково ответил Догода.

Машина наполнялась его приятным родным запахом. Так пахнет лето в лесу, точнее, летний лес и немного скошенной травы. Мне нравилось, но запаха моря дико не хватало.

— Я люблю другого, — прошептала я.

Ждала чего-то физического, но душу кольнуло, сердце заныло. Я сделала ему больно. Очень. Он не отреагировал на моё заявление, но ощущение, что я его уколола, сильно укусила, заставило шевельнуться внутри меня совесть.

Мы опять замолчали.

От мелькающих деревьев мне становилось ещё тоскливее, и я боялась впасть в унынье. Поэтому несмело посмотрела на волка. Он сидел за рулём. Закинув чёрную юбку выше своих волосатых колен. Побрился где-то, лохмы неровно обкромсал. Жених, блин. Мог бы не стараться, после совета Бесконечных, не знаю, что заставит меня лечь с таким.

Я помню его. Форму его ногтей, знаю, что на длинных пальцах есть волоски. Догода связан с тяжёлым, утомительным чувством ожидания. Я ждала его всегда. Маленькая у окна, подростком на улице смотрела на стену леса, юной девушкой, жаждущей попробовать секс, вспоминаю, что именно он сейчас придёт и сделает меня женщиной. Его никогда нет рядом, он сидит глубоко в моей несчастной душе. И так я измотана ожиданием и его отсутствием, что, когда он появляется, начинаю злиться, что это ненадолго.

Только в этот раз всё пошло не так, я не хочу его, не жду, он мне не нужен. И если что случится, не его имя я буду выкрикивать.

И Догода знает.

От этого ему больно и немного страшно.

Его чувства касаются меня, потому что он родной мне. Этот оборотень никогда не делал мне больно физически и почти всегда морально. Исчезал, редко появлялся, хотя я ждала и сильно любила. Я в детстве хотела перевести наши отношения в семейные, ведь папа, который всегда занят, — это всего лишь папа, его однажды сменит другой, муж. Но и здесь он уничтожил меня тем, что вовсе не папа мне и что я обречена на такие отношения всю оставшуюся жизнь. Я не хочу такого мужа, который спокойно может исчезнуть на пару месяцев, изводя меня ожиданиями.

Не нужен! Он мне не нужен!

Так почему ему плохо и это чувство перекочевало ко мне?

Я смотрела на его профиль, на длинные ресницы. На весёлые, словно мальчишеские, растрепанные волосы. Вытянутое ухо.

За время, проведённое с Ардисом, напрочь отвыкла от волосатых мужиков.

И деться некуда!

Мне нужна флейта, я распущу крылья и улечу на Изничку.

— Тебе понравилось с ним? — шёпотом спросил Догода.

— Да, — спокойно ответила я.

Я опасалась, что он начнёт распускать лапы и выпускать когти, но если он так поступит, то только уверит в правильности моего поступка отдаться дракону. Он, наверное, знал это, потому голос его был спокойным.

— Может, и к лучшему, — он горько усмехнулся. — Будет с чем сравнить.

— Я не буду с тобой по своей воле.

У меня полились слёзы.

Его взгляд встретился с моим. Всего мгновение, но мне так стыдно, так горько!

— Ты сильно обижаешься, — констатировал он. — Я бы поверил, что ты с Ардисом по большое искренней любви. Только вот проблема, ты с ним переспала мне назло.

— Спала. Это был не один раз.

Зачем я это сказала?

Обиделась?

Да! Мне есть на что обижаться!

Я залилась слезами.

— Самое важное время, самое нужное время — это время от рождения до совершеннолетия! — возмущалась я, потому что хотела сказать ему это. — Как ты мог так поступить со мной? Ну, отдал бы в чужую семью, чтобы я жила в тепле, пока не вырасту. На что обрёк меня? Кроме тебя никого не было любимей! — Я стала захлёбываться рыданиями. Я сдерживала отчаянную истерику, потому что нужно было сказать всё, что копилось в душе так долго. — Выкинул из своей жизни, отдал племенам. Я кочевая и беспризорная столько лет. Все эти оборотни ничего для меня не значили, каждый раз к кому-нибудь прикипишь, потом приходит пора прощаться. И я теперь так и буду думать, что я не навсегда ни там, ни здесь. Мне хочется куда-то бежать…

А куда бежать? Я, кажется, уже всё оббежала, теперь можно остановиться и обосноваться.

Я перестала страдать и только после этого поняла, что Гена держит меня за руку.

Горячая большая рука.

— Я бы сделал, как ты рассказываешь, но твоя мама просила поступить именно так, — его басовитый голос с хрипотцой был невероятно тихим и нежным. — Ей было лучше знать, как тебе растить.

— Мама мне флейту не завещала отдать?

Я одёрнула руку и опять отвернулась к окну. Лес за ним расступился и стали появляться редкие домишки. У дороги машины, ходили люди. Точнее, это оборотни в человеческом обличии. Здесь только волки жили.

— Исполнится двадцать лет, всё получишь, — пообещал Догода.

— Помнится, и меня ты должен получить только в двадцать. Что нарушаешь обещание?

Он нахмурился.

— Яся.

— Да?