Беременна по ошибке - Адалин Черно Страница 28

— Мам, а мне обязательно нужно переезжать? — Маришка умоляюще смотрит на меня. — Я не могу остаться в нашем доме?

— Мариш, ну ты же не маленькая, как ты себе это представляешь? Конечно мы поедем вместе.

Дочь наигранно дует губы и лишь громко вздыхает, продолжая собирать вещи. У нас почти все готово. Чемоданы собраны, некоторые вещи, конечно, пришлось оставить, но мы заберем их чуть позже. Сейчас же на это просто нет времени и сил. Я закидываю в сумку айфон, даю знак грузчикам выносить сумки, а сама беру Маришку за руку и веду к машине Давида.

— Привет, — здоровается он, поворачиваясь к дочке с переднего сидения. — Мы так и не успели нормально познакомиться.

— Я Марина, вы Давид, вот и познакомились.

Такой я вижу Маришку впервые. Она дерзит и показательно отворачивается, прислоняясь лбом к окну. В ее поведении угадываю себя и понимаю, что в принципе получила свою копию, поэтому ругать ее за что-то не вижу смысла. Закрываю дверь и сажусь на переднее сидение к Давиду. Извиняюще улыбаюсь и чуть мотаю головой, давая мужчине понять, чтобы он не сердился. Все-таки все произошло так неожиданно, что ни я, ни дочка, не успели этого понять.

Дом Давида расположен не так далеко от нас. В таком же спальном и закрытом районе. Я совсем не хочу менять свою жизнь, но она уже изменилась и назад дороги нет. Журналисты начинают атаковать, в прессе выходит статья за статьей с какими-то разоблачениями и тянуть дальше просто не было смысла. Я хочу поговорить с Маришкой на счет перевода в другой университет, но почему-то думаю, что она даже не захочет об этом слышать. Впрочем, нужно будет поинтересоваться у Глеба, как он справляется.

В доме мы располагаемся быстро. Давид показывает Маришке ее комнату, за которой она тут же скрывается, а после проводит меня в спальню. Отдельную. Не знаю почему я сомневалась в том, что мы будем жить в разных комнатах, ведь наша роспись, по сути, не больше, чем просто договорной брак.

— Если захочешь что-то изменить — скажи.

— Да нет, все нормально.

Осматриваю просторную спальню с широкой кроватью. Рядом стоит тумбочка, большой шкаф-купе с зеркалом на всю дверцу, ворсистый теплый ковер в центре, кожаное кресло и журнальный столик. Набор мебели минимальный, но все, что нужно я и правда смогу докупить. Справа расположена дверь в ванную, но ее я осмотрю позже. Вместо этого поворачиваюсь к Давиду и произношу слова благодарности. У меня впервые появился тот, кто решил все проблемы самостоятельно, а не переложил их на хрупкие женские плечи.

— Я знаю, что это все новое для тебя и дочери и не знаю, сможете ли вы привыкнуть ко всему так быстро, как мне хотелось бы, но я постараюсь сделать все возможное, чтобы вам было легче.

Давид подходит ближе и останавливается в нескольких шагах, а я вспоминаю, как поцеловала его на глазах у всех. Ритка тут же отщелкала пару кадров, как и нанятый Давидом фотограф. Я не знала, зачем это ему нужно было, ведь мы собирались всего-лишь расписаться, но потом подумала, что несколько фотографий у журналистов, все же, должно быть. Видимо, именно для этого он и просил меня поцеловать его. Чтобы никто не усомнился в действительности нашего брака и не обвинил нас в обмане.

Сейчас же я не могу справиться с настойчивой тяжестью, возникшей внизу живота. Я знаю, что виной всему гормоны, потому что раньше, чтобы возбудиться, мне требовалось многим больше, чем просто присутствие мужчины и воспоминания о поцелуе.

— Мы можем попытаться стать нормальной семьей, — произносит Давид и смотрит в упор на меня.

— Не уверена, — мотаю головой.

— Я настолько противен тебе?

— Нет.

— Мила, мы могли бы попробовать.

Давид хватает меня за руку и аккуратно разворачивает к себе.

— Посмотри на меня, — его руки едва касаются моей щеки, Давид легонько проводит по нежной коже пальцами, и я вынужденно прикрываю глаза.

Правда, через мгновение тут же распахиваю их, но это уже не помогает. Мужчина склоняется ближе и хватает в плен мой рот. Нежно касается моих губ своими, слизывает с них капельки слюны и проталкивает внутрь язык. Я чувствую его запах: немного терпкий и вместе с этим такой сладкий и желанный.

Мне кажется, что поцелуй так давно не вызывал во мне такую бурю чувств: когда одновременно и хорошо, и невозможно, и волшебно. Когда хочется чего-то большего, когда разум затмевает единственное желание: положить руки Давиду на плечи и стянуть с него рубашку, коснуться пальцами наверняка горячей на ощупь кожи, провести по ней ладонями.

Из моего рта вырывается хриплый стон удовольствия, который Давид принимает за молчаливое согласие. Его рука зарывается в мои волосы, он крепче сжимает мой затылок и углубляет поцелуй, царапая нежную кожу щетиной. Я отвечаю. Мое расшевеленное желанием тело хочет большего. Продолжения, любви, страсти, хочет сексуальной разрядки и освобождения.

— Мила, — шепчет мужчина мне на ухо и склоняет лицо к моей шее, впиваясь в нее губами.

Все заканчивается так же быстро, как и началось. Дверь с хлопком открывается, Давид от меня отстраняется, и я вижу на пороге застывшую дочь, которая с удивлением смотрит на нас. Проходит всего пара мгновений, прежде чем она с грохотом закрывает дверь и убегает. Бросаюсь за ней, но стук двери внизу оповещает меня о том, что она сбежала из дома.